– Прости за этот бедлам, – повинился Теодор, когда мы возвращались домой. – И надо ж мне было связаться с этим напыщенным болваном! Вайтакер вояка до мозга костей, законодательные новации для него – как для барана новые ворота.
– Он не один такой, – заметила я.
Если Теодор надеялся, что сегодня вечером воодушевит элиту дворянства не только начать считаться с простолюдинами, но и воспринимать их как равных, то, боюсь, он потерпит сокрушительное поражение.
– Не только реформы встают ему поперек горла, – вздохнула я и отвернулась к окну.
Генерал Вайтакер не допускал и мысли, что я и подобные мне являются во всем ему равными. Хорошо, что я сидела у окна кареты, которое выходило на залив и реку, а не на дома-громадины, заполонившие противоположную сторону улицы.
Теодор склонился ко мне, и наши пальцы сплелись.
– Такие люди, как он, могут метать громы и молнии, но не могут разрушить наш союз. Не могут выступить против законной власти. Они призна́ют нашу правоту.
– А если… если не призна́ют?
Я припомнила фразу, вычитанную из книжки Кристоса, которую, как я полагала, он позаимствовал у Пьорда Венко. Несмотря на сомнительное происхождение, фраза врезалась мне в память.
– Бездействовать – много проще, чем меняться, однако и в бездействии таится движущая сила, укрепляющая и поддерживающая самое себя, – процитировала я. – Что, если они не изменятся?
– Если Билль пройдет, у них не останется выбора. Им придется измениться, хотят они того или нет.
– Ты так думаешь? – спросила я еле слышно.
Слова, брошенные Вайтакером, поколебали зародившиеся во мне надежды, и червь сомнения вполз ко мне в душу. Я должна была поговорить с Теодором начистоту.
– Воспротивиться законной власти для них равносильно измене. Они не пойдут ни на политическое убийство, ни на раскол, ни на что-либо подобное. – Колесо кареты попало в глубокую выбоину, и Теодора качнуло на меня. – Не в их силах остановить реформы.
– Но у них полно денег, они властвуют в большинстве провинций. Как их принудить к чему-либо?
– Они подчинятся законной власти, – повторил он.
– Теодор, – несмело начала я. – Не хотелось бы тебя огорчать, но все эти сильные мира сего находятся у кормила власти, которое столетиями позволяло им править и повелевать. Не витаешь ли ты в облаках, полагая, что они склонят головы перед новыми законами?