— Рыбой, наверное, — предположил
бывший шофер Семен, который вел их машину так же уверенно, как
когда-то свою фуру.
— Очумел? Этот ручеек промерзал почти
до дна. В нем и сейчас разве что на закуску хватит, — он говорил
про протекавшую рядом речку.
— Ну, тогда хабар с города, —
предположил Презик.
Позывной был сокращением от слова
«президент», а уменьшительный суффикс отражал его габариты.
Когда-то на заре девяностых он успел побывать президентом какого-то
АО «Рога и копыта», но потом разорился и над нижней границей
среднего класса больше не поднимался.
— Ближайший мало-мальски крупный в
тридцати километрах, — веско возразил Петрович. — Тут даже
нормального леса нет. Чуешь, к чему я клоню?
— Людоедством перебивались?.. —
полушепотом спросил водитель.
— Ага.
— Спалить бы это гнездо, —
пробормотал Презик. — Жаль, нельзя. Друзья вроде как.
— Да тут тогда каждую вторую деревню
придется жечь. Все помаленьку баловались зимой.
Данилов наконец-то заметил обращенные
на него взгляды.
— А чего это вы на меня так смотрите?
— напрягся он. — Вы, блин, на что намекаете?
— Не обращай внимания, Санек. Это мы
так, о своем, — развел руками бывший рабочий.
Александру все стало ясно. Им скучно,
вот и провоцируют его. Не со зла, просто из спортивного
интереса.
Данилов не был силен в такой
пикировке. Одно дело жонглировать датами и цитатами, подавлять
оппонента артиллерией логических аргументов, и совсем другое —
перебрасываться грубыми остротами.
— Да вы че, ребят, я не обижаюсь, —
он обвел их открытым и дружелюбным взглядом, — Если вам интересно,
я не ел. Но видел людей, которые ели. Паре даже снес башку.
Это была самая длинная фраза,
произнесенная им за последнее время, и она произвела впечатление. А
может, тон, которым была сказана. На этом разговор прекратился, и
каждый занялся своими делами.
Вскоре Александру пришла очередь идти
на наблюдательный пункт. Даже днем, находясь в условно
дружественном месте, они выставляли часового, а ночью и вовсе будут
стоять двое.
Данилов замечал, что ему как молодому
обязанностей достается чуть больше, но не видел в этих проявлениях
«дедовщины» несправедливости. В конце концов, он был моложе и по
возрасту, и по опыту, и по стажу в отряде. Да и ничего
унизительного ему не поручали. Идти на наблюдательный пункт сейчас
всяко лучше, чем под утро.