Это офис был вознесен на высшую точку
пробуренных в горе катакомб, словно строители угадали желание
заказчика, которым был, конечно, не Бобров.
Перед его глазами — терминал, откуда
можно было лично, как дирижеру, контролировать почти все процессы в
бьющемся в агонии убежище Ямантау.
Несколько маленьких синих таблеток,
которые помогали лечиться от депрессии, были проглочены еще за их
ужином с Альбиной и запиты вином, и плевать он хотел на
противопоказания. Палец елозил на спусковом крючке.
— Это конец, — произнес он в
коммутатор, обращаясь ко всем еще живым в Ямантау и захлебываясь
слезами. Но это были не слезы боли, а слезы творческого прозрения,
как у художника, создавшего новую картину.
Они все обещали ему жизнь. И те
американцы, и рыбинцы, которые уже прорвались и устроили бойню на
командном пункте. Но они не понимали, что здесь после Армагеддона
он, как никогда раньше, понял величие смерти. Ведь Смерть — это не
только конец боли и страданий. Это еще и моментальное фото. В
смерти человек приобретает вечность, и вечность обнимает человека.
Живое тленно, а мертвое вечно. Надо только подобрать подходящий
"формалин". Нет, не как для Ильича — можно остаться в истории и без
дурно пахнущего тела. Но еще лучше забрать с собой как можно
больше.
Наверно, только Нерон понимал это не
хуже него.
Бобров знал, что последний акт его
драмы должен быть именно таким. Второй роман, который он начал
писать уже в Ямантау, так и останется недописанным.
Первый, "Ниже нуля", был в духе
Пелевина, про богему и развращенную московскую тусовку, с легким
добавлением порнухи и чернухи. В частности, речь там шла о
подпольных съемках порнографии с реальным изнасилованием и
смертельным исходом. Второй, "Последний рейс Costa Victoria", он
начал писать уже в Ямантау, под впечатлением того, что увидел во
время своего бегства из столицы. Это был чистый вымысел про тех,
кого катастрофа застала на роскошном лайнере в Средиземном море. И
крови там было на порядок больше, как и грязи.
Распиленная резаком дверь рухнула, по
мягким коврам затопали сапоги.
— This is the end, — повторил Бобров
и нажал на спуск. Часть его черепной коробки взлетела к
потолку.
Но в последнюю секунду, пока
зрительный нерв еще не разорвала свинцовая пуля, он увидел на
мониторах системы безопасности, что американские морпехи уже
внутри Горы.