Передо мной магазин, а точнее небольшой ларёк. Хочется попробовать новый плюс своей свободы – воровство. Продавщица, слегка уставшая от уймы покупателей и постоянной беготни вокруг неё, раздавая то пирожки, то чебуреки, ругается уже почти вслух, не обращая никакого внимания на выражение лиц людей, подходящих к ней и уходящих от неё с продуктами. Ну вот! Сразу видно, что личной жизни у человека никакой нет. «Чего ты ругаешься, как будто тебя на цепь посадили!» – подумал я, слегка улыбнувшись: «Какая же ты всё-таки рассеянная и злая!»
На радостях я быстро выхватываю из рук полной продавщицы очередной заказ и бегу со всех ног куда глаза глядят! Она выбегает, ругаясь на всю улицу, под яркий смех прохожих, хватает стоящий у входа в ларёк веник и кидает в мою сторону, но промахивается и попадает в вылизывающую себя тихо сидящую на тротуаре кошку. Та от испуга резко, со скоростью молнии, взбирается на забор, опрокидывая с него на продавщицу открытую банку с краской! Краска растекается по рабочей форме этой женщины. Я между тем убегаю от продавщицы со скоростью этой кошки, вырываясь вперёд с каждым шагом и путаясь в своей длинной шерсти. От увиденного люди буквально «катаются по земле» от смеха! «Вот собака-молодец», – слышится в бурной толпе.
Я покидаю это приятное зрелище и заворачиваю за угол. Медленно поднимая голову, я вижу перед собой большое и красивое здание железнодорожного вокзала. От удивления у меня словно глаза на лоб вылезают! В эту минуту из-за угла появляется моя обрызганная краской знакомая, крича, ругаясь, махая веником, угрожая, краснея, кидает его снова, сопровождающаяся не утихающим смехом преследующей её толпы, и снова промахивается. Люди кричат! Бурная толпа уже завелась! Упрямая продавщица не сдаётся, берёт веник и снова бежит за мной, снова крича и снова ругаясь. «Надоедливая женщина! Что ты сделаешь с этой едой, если отберёшь её у меня? Съешь, что ли?»
Я врываюсь в здание вокзала – продавщица за мной, а за ней – ревущая толпа! От резкого шума и частичного погрома люди в здании пугаются, но, видя бегущую, лохматую, уже уставшую собаку с мешком в зубах, «крашеную» продавщицу, не отстающую от неё и ревущую толпу, тоже заливаются смехом. Выбегаю с другой стороны, влетаю в первый попавшийся вагон состава с ярким смехом в моей душе и бурной радостью, навсегда покидаю и эту ревущую толпу, и этот город, и этот веник, влетевший за мной в дверной проём, но снова не попавший в меня. На станции среди смеющейся толпы можно было услышать: «Вот ведь злая продавщица! Так бедную собаку испугала, что та аж из города сбежала!» – но это меня уже не интересовало.