Рубище эпохи - страница 2

Шрифт
Интервал
И под сгорбленными стражами
я иду на звон полуночный
в жёлтом свете над фуражками
под мерцающею улицей.
А полиция стеклянными
утонувшими глазницами
безразлично встретит кланяясь
утрамбованными лицами.
Я пройду небрежно шаркая.
И пущу окрест сгущённое
облако дыханья жаркого,
упустив мечту кручёную.

Осень

Осень порог опалила,
словно лиса улыбнулась.
Сонных прохожих полипы
полнят загруженность улиц.
Осень себя обнажила
мягкий вельвет ниже шеи.
Плачем размыла ошибки
скрывшись в тенистых траншеях.
Спросит меня о потерях,
козырь припрятав в рассвете
вспыхнув рефлексом на дверях
словно портал мне пометив.
Я в него прыгну за светом.
Прямо в объятия хитрой
новой по старому девы.
Осень и я снова квиты.

Армянская ночь

Подплывает к спине обаяние
в панорамном окне истончается,
и шумит, как крыло «парапланное».
Как прибой шелестит, стонет чахлая
переспелая, томно зовущая,
как желе, как живот «бэлли дэнсерши»,
полувеком прикрытая, кущами
тёмных скверов, фонтанами мэрии
распахнувшая запахи лёгкие
ереванского шарма и гомона
пробирается ночь между блёклыми
переулками, словно наёмница.

Батумский дождь

Собирая в мутных прорехах
очертания скошенных лиц
дождь батумский на город наехал
словно карлица вьёт попурри.
Убирает стакан за стаканом
завсегдатай в кафе у стены
плотоядно ища пьяный пару
с одиночеством бьётся немым.
Винной лавки паноптикум рдеет
«схороня» труп невинной лозы
заковав, «сбутилировав» время
чтобы спрятать чужие хвосты.
И в ответ на застойную полночь
подоконника вырванный звон
оглушит запоздавших прохожих
ветром скинув балконный картон.
И в такой повседневной картине
затеряется песня творца
и опять эта кислая мина
будет в зеркале виснуть с лица.

Сказка на ночь

Расскажи ка улыбка
ищешь что ты во мне?
Ты как будто открытка,
статус, слоган. Но нет.
Ускользнёт и накинет,
просочившись во тьму,
твой пленяющий смысл
мне на шею хомут.
На тебя бы нарваться.
Я въедаюсь в толпу,
что как вязкая вата,
что как замкнутый круг.
Ничего не выходит
Ты исчезла, как блик.
Ты забрала погоду.
Мне оставила сплин.

Мартовское

Город открылся.
Тает под светом,
тёплым, густым,
обворожённым.
Я обожжённый
теней отрывки
мордой ловлю
зажмурившись
словно малой
и наивный котёнок.
С коленок картинно
слетит половина
проблем и тревог
пелерина.
Это весна, это она
замутила игру
с миррой по миру
кадило палила
новым и свежим
воздух снабдив
ароматом.
Паллиатив?
Следующая страница