И всё хорошо у них было: на Покров день свадьбу сыграли. Совет да любовь не покидали молодых, а уж родные налюбоваться не могли на семейную чету: стройные, красивые, ясноглазые.
А потом и деток народили они – сынка Ванюшу, а через три с половиной годика и дочка Прасковьюшка на свет появилась.
И вдруг как гром среди ясного неба: пропал Васичка!
– Дуся, возвращайся, – просил отец. – И тебе, и детям здесь лучше будет. Ну, что ты изводишь себя? Совсем бледная да худая стала. И часу в родительском дома не побудешь, не поговоришь, всё торопишься, бежишь.
– Не могу я долго гостить, не сердись. А коли Вася придёт?
– Может, и нету уже Васи твоего на этом свете, кто ж знает? Был бы жив, весточку бы прислал.
– Не надо так, папа! – Евдокия обняла отца и зашлась в беззвучных рыданиях.
Павел Алексеевич погладил её по голове и вздохнул. Жалко было ему старшую дочь: красивая, добрая, умная, воспитанная, а кончилось счастье её женское.
Не сказать, что он недолюбливал зятя. Нет, наоборот: и на работу принял его продавцом, и зарплату платил, и ценил Василия. Парень он толковый, работать любит, не бездельник, да и ответственный очень. Куда исчез? Никто теперь не скажет. Сгинул мужик! Пропал без вести…
Евдокия плакала только ночами.
Укладывала детей, молилась и часами смотрела на свечу, словно хотела в мерцающем огне найти ответы на свои вопросы: куда исчез Васичка, почему бросил её с детьми?
Родители мужа, в доме которых она жила с тех пор, как пропал Василий, не должны были видеть её слез. Старики и так извелись, тая на глазах от горя и неизвестности.
Утро Евдокии начиналось ровно в три. Спали петухи, сопели дети, а она ставила тесто: надо успеть пирожки с капустой испечь, да большой, открытый, сладкий пирог сделать для Васички: муж всегда хвалил её выпечку, ел с удовольствием.
И пусть люди говорят, что он умер давно, это – досужие вымыслы. Она верит, что Вася обязательно придёт, обнимет её, поцелует, прижмёт к себе детей, они так ждут его все эти годы.
– Уж неживой если, то знать бы: так сердцу лучше молиться за упокой. А уж если живой или увечный какой, то любым Васятку примем, выходим, – причитала свекровь.
– Господи Иисусе, верни нам сына! – просил свёкор с утра до глубокой ночи.
Четыре года ждали Никифор Карпович и Анна Федосьевна Мазановы весточки от сына, не сразу решились пойти против воли Господней.