– Вода. Есть под пещерой. – Пытается оправдаться Лучник, но Талия только замахивается на него старческой рукой: «Молчи, неразумный. От твоей воды так полыхнет, что дотла Время выжжет».
И Талия истаивает, испаряется в облаке смердящего дыма.
Так и в третьем, последнем, сне началось. Только вдруг, откуда ни возьмись, огненный дракон появился. И хохот дикий всю округу потряс:
«Не я ли предупреждал, что загубите свой мир, если упрямиться будете? Получите, распишитесь».
«Ты, стало быть?», – и бледное сморщенное лицо Талии вообще белым стало, – «Это я предупреждала…».
Хохотнул, было, понови дракон, да разом смех и оборвал: «Не за тобой правда, а за мной. И ты – давно уже никто. Думаешь, столикого одолела, так и меня сможешь? Попробуй, коли так, а я повеселюсь».
Но хохот, тем не менее, стих.
«А рядом с тобой Строгор, я понимаю? Не посеял еще меч свой? Ну, это уже меняет дело. Отдашь меч по-доброму, всех девиц твоих, кроме двух, и я по-доброму отпущу, и Силу не востребую».
Не ожидал нечестивец от старухи такой прыти: кинжал с пояса Лучника сорвала и в дракона метнула. Для пернатого это – как для слона дробинка, но Талия не на нож и надеялась: главное – дракона опоры душевной лишить.
И лишила-таки: ринулся дракон с небес, в Талию вцепился, и о Строгоре забыл, а у того руку сама к мечу метнулась ….
Тем сон и закончился. Не тем, конечно, а вспышкой огненной и презлющим криком в, валом ринувшейся к Лучнику, темени: «Не понял, значит? А я надеялся, поладим мы. Что ж? Теперь враги мы кровные. Все ворота, все калитки открою, но этому миру недолго жить осталось…».
И следом – слабеющий голос Талии: «Просыпайся, Лучник. Настало время Знание в один кулак собирать…».
Он бы и рад проснуться, да темнота, кажется, еще ядреней становится, хотя и неподходящий этот эпитет к темноте. Мать, точно, не одобрила бы. Впрочем, это не так и важно. Гораздо важнее то, что сейчас вспомнилось. «Как там Талия сказала? Весь мир от той воды вспыхнет? Нет, от той воды так полыхнет, что мир, – нет, время, – дотла выгорит. Что за вода тут такая?».
Лучник остановился и прислушался. А тишина ведь? Не слыхать воды, как ни прислушивайся. Да, и …. А это уже ново! Дно, как бы, вверх на уклон пошло. Лучник – и так и сяк, – точно, вверх. Кабрирование небольшое, но есть-таки. Надо полагать, что, если бы не темень, оно не осталось бы незамеченным. Или бы осталось? Пара десятков шагов назад, – и спуск сменился на подъем. Стало быть, рано возрадовался?