Вкусно. Безумно вкусно. Причем трудно определить, что лучше – закуски, тающие у меня во рту, или же ощущение свободы. И пусть воля ограничена, пусть создается исключительно видимость, иллюзия. Мне удалось выбраться. Во тьму не вернусь. Клянусь, Чертков обломает зубы.
– Простите, но у нас нельзя курить, – начинает официант. – Вы можете выйти на улицу и там…
Я только теперь замечаю, что Чертков вообще не брал тарелку, выпить себе не заказал, достал сигарету и дымит в потолок, наплевав на правила.
А официант замечает мрачный и тяжелый взгляд, застывает и замолкает, как будто на стену резко наталкивается. Есть что-то в глазах Черткова, что-то очень выразительное и до жути опасное. Такое, что мешает завершить фразу.
– Простите, – сдавленно выдает официант и спешит скрыться в гудящей толпе.
Но ничего нового не происходит. Этот мужчина на многих действует подобным образом. Смотрит и отбирает дар речи.
– Ты ничего есть не будешь? – спрашиваю и поднимаюсь, чтобы пройти за следующей порцией тапас.
Мужчина щелкает зажигалкой, подкуривает новую сигарету.
Действительно. Кто я такая, чтобы он мне отвечал? Буравит взглядом, даже не считает нужным слово произнести.
Я пожимаю плечами и отправляюсь изучать закуски. Не собираюсь портить вечер. Если представить, что Черткова здесь нет, то все получается просто отлично.
– Красавица, – мужская рука опускается на мою талию. – Такая девушка не должна оставаться одна.
Я поворачиваюсь и вижу незнакомого парня. Высокий, крепкого телосложения. Он довольно красив. Черные, коротко остриженные волосы, зеленые глаза, четко очерченные черты лица: прямой нос, выразительные скулы, мощная челюсть. И еще смахивает на коренного испанца, особенно с учетом характерного акцента, который прорезается в речи на английском языке.
Я улыбаюсь, но ответить вежливым отказом не выходит.
Лицо парня вдруг искажает гримаса дикой боли. Он буквально взвывает, падает на колени. Раздается хруст костей.
Больше никто не держит меня за талию.
Прямо по курсу возникает Чертков.
– Что ты творишь? – бормочу. – Отпусти его. Бедняга ничего не сделал.
– Ничего? – выгибает бровь. – Ублюдок трогал мое.
Чертков добавляет пару испанских ругательств, и отталкивает парня прочь. Никто не решается вмешаться в эту стычку. Люди прячут глаза.
– Сколько ты будешь вертеть задом? – мрачно бросает Чертков. – Мужики дуреют. Как звери чувствуют твою течку.