Между тем, осень заканчивалась и погода стала портиться, холода подобрались к даче нашего семейства и начались сборы. Хряпа не сразу осознал весь ужас происходящего, все-таки он был ещё мал и это был его первый год. Откуда ж он мог знать, что дача летняя и зимой в ней жить можно, конечно, но очень сложно. И никто не будет заморачиваться подготовкой к зимовке, как безапелляционно заявила мама Маши бабушке и дедушке. Они вздохнули и стали готовить дачу к консервации на зиму. Хряпа не знал, что это, но слова были какие-то колючие и он напрягся. Только потом он понял, что именно они означают. Они уезжают. Они уезжают до весны! «До весны» для Хряпы звучало почти как навечно, всё-таки он был еще мал и не очень разбирался во времени.
Хряпа впал в «депрессию». Как ни странно, но что такое депрессия, он знал. Мама Маши постоянно была в депрессии, о чем регулярно громко сообщала окружающим, на что дед Василий сплевывал и тихо бурчал что-то под нос. Хряпа как-то услышал что-то вроде «корову бы ей, а лучше две», но дед спорить боялся, на защиту мамы Маши вставала бабушка, с уважением относившаяся к сложным заболеваниям дочери. Сама-то она никогда не позволяла себе болеть ничем сложнее простуды.
Депрессия Хряпы длилась до очередных выходных, когда в последний раз приехала Маша. Она пришла на веранду, присела на маленький стульчик и грустно вздохнула:
– Ну вот, Хряпа, я больше не приеду до весны. А до весны, знаешь, как далеко.
Хряпа ужаснулся, значит, он был прав и до весны это почти навсегда. Он громко засопел и отвернулся, пытаясь скрыть слёзы.
Маша робко протянула руку, дотрагиваясь до колючек.
Хряпа напрягся. А как же Новый год, вдруг вспомнил он. Значит, Новый год ко мне не придет? Я ведь буду тут совсем один, зачем Новому году приходить ко мне. И я не увижу елку. И хоровод. И Снегурочку. И никто не подарит мне подарок.
Хряпе стало так себя жалко, что он засопел еще громче, слеза все-таки скатилась.
Маша тоже пригорюнилась.
– А как же Новый год? – спросила она сама себя, – значит, ты его не увидишь? Ведь некому будет нарядить елочку и Дед Мороз не придет, потому что елочки нет, и тебе некому будет прочитать стишок и получить подарок.
Маша стерла скатившуюся слезинку, ей было так жалко Хряпу, но она не знала, что делать. И Хряпа не знал. Им обоим было больно, но выхода они не видели. Плачущая Маша молча поплелась к выходу, а плачущий Хряпа остался на веранде, с ужасом понимая, что очень-очень долго не увидит своего первого и лучшего друга – голубоглазую девочку Машу.