Нам было сказано в темное время суток
подойти к одному полустанку.
Мороз был под тридцать. До места
посадки мы добрались на попутной машине.
- А если он откажется? – с сомнением
спрашивала Настя, когда мы подходили к потрепанной «девятке», по
привычке ждущей у неработающего ресторана.
- Ми его зарэжем, - усмехнулся я,
показав на китайский охотничий нож в чехле на поясе, которым пока
резал только колбасу и открывал банки. Ружье у меня за спиной было
замотано в одеяло и уложено в брезентовый чехол от палатки (самой
палатки у нас не было).
Как я и думал, «бомбила», пожилой
мужик с более-менее интеллигентным лицом, не отказался от
возможности заработать легкие деньги. Похоже, он не думал, что эти
деньги могут быть теперь просто бумажками.
И вот он высадил нас и умчался, успев
высказать на прощание свои догадки:
- Я слыхал, война началась.
Но расспрашивать некогда.
Был поздний вечер.
Место абсолютно безлюдное, никаких
строений, только перрон. Но по опыту я знал, что в таких местах
опасность на порядок меньше, особенно сейчас, когда лишний час на
улице может стоить обмороженных ушей.
Уже десять минут, как должен был
подойти поезд, но его не было, и мы начали всерьез волноваться.
«Неужели обманули? Не будет никакого
состава? Довольствуются задатком?».
Я не полный дурак, и половину оплаты
обещал отдать на месте.
Мы притопывали и водили хоровод
вокруг скамейки, чтобы не замерзнуть. Наверно, со стороны это
смотрелось забавно.
«Сколько людей уже получили
обморожения?» - подумал я. А сколько будет через неделю, если не
починят отопительную систему? (Неужели я сказал «если»?) Сколько
сгорят и угорят от самодельных обогревателей? Сколько замерзнут в
сугробах и своих холодных квартирах, пытаясь отогреться
алкоголем?
Ни единой души не было вокруг, и мне
в голову начали закрадываться еще более нехорошие мысли. Вдруг
сосед наведет на нас знакомых громил?
Они же не знают, что мы взяли с собой
только самое необходимое, и с наших трупов не снимешь никаких
ценных вещей, кроме нательных крестиков да Настиных сережек,
которые достались ей еще от прабабушки. А все по-настоящему ценное
было у нас в деревне. Но ружье я взял наизготовку. Оно было
заряжено еще в начале событий, в таком виде и дома хранилось.
Я взял Настю за руки, согревая ее
ладони своими. Будет позорно, если я нас подставил, и из-за меня мы
какого-никакого товара для обмена лишились.