Мужчина притянул к себе мальчика и сделал так, что Иван заорал благим матом.
– Потом сам мне спасибо скажешь, – добавил отец, скривившись в полуулыбке-полуухмылке.
Анхен в ужасе отдёрнула руку от господина Колбинского. Её глаза вспыхнули светло-карим огнём. Она судорожно сглотнула и выбежала из класса, не дожидаясь сестры. Лишь во дворе гимназии она остановилась и присела на скамейку подле белой круглой беседки.
– Что с тобой? – подошла к ней запыхавшаяся Мари, участливо заглядывая в глаза. – Насилу догнала, ей Богу!
Сестра подала ей шляпку, перчатки и ученическую сумку.
– Дурно стало что-то, – нахмурилась Анхен, не глядя на сестру.
– Тебе надобно прилечь. Пойдём скорее домой, – сказала Мари, схватив её за руку.
Анхен позволила ей увести себя, тем более идти было недолго. Радовы квартировали на набережной Екатерининского канала, в том же доме, где выросла маменька. По мощёной дороге проносились пролётки, кавалеры под руку с дамами прогуливались не спеша, околоточный прикрикивал на зевак. Анхен шла, ничего не замечая, разглядывая лишь белые колонны да крылатых львов у моста. Наконец показался их дом. Высокий, в четыре этажа, с длинными узкими окнами, он приютил внизу кондитерскую лавку и магазин мануфактуры.
– Ты – бледная! – забеспокоилась сестра. – Пойдём быстрее.
Бегом, вверх по парадной лестнице с широкими ступенями, хватаясь порой за холодный чугун кованых перил, они поднялись на третий этаж.
– Маменька, Анхен плохо! – с порога заявила Мари.
Эмма Радова, тридцати шести лет от роду, в пышном золотистом платье с кружевными рукавами на шум вышла в прихожую. Лишь взглянула на дочь и нахмурилась.
– В комнату. Быстро, – тихо распорядилась она.
Анхен уложили на чёрный кожаный диван с высокой спинкой, подложив под голову подушки. Мать уселась на краешек.
– Что случилось? – спросила Эмма старшую дочь.
– Она упала на нового учителя, а потом спохватилась и выбежала из класса в чём была, – затараторила младшая.
Эмма досадливо скривилась.
– Мари, прошу тебя, иди к себе, – попросила её мать, не оборачиваясь. – Мне нужно поговорить с Анхен наедине. Хорошо? А с тобой я после, после.
Мари вспыхнула, сверкнула глазами-васильками и демонстративно медленно вышла из гостиной.
– Рассказывай, – потребовала Эмма, как только за младшей дочерью закрылись двери.