* * *
Почти все время, будучи в деревне, Игорек проводил на улице, где всегда носилась большая ватага ребятишек, за которыми он постоянно увязывался. Кроме катка в овраге было еще одно очень интересное место: вдоль крутого обрыва каждую зиму ветром наносило стену сугроба толщиной метра 2-3 и высотой с двухэтажный дом. Разбегаясь, мальчишки прыгали, соревнуясь – кто дальше. Тот, кто прыгал ближе, катился кубарем по склону по мягкому снегу до самого низа. А тот, кто мог как следует оттолкнуться, летел по воздуху очень далеко до места, которое и считалось его достижением. Лететь такое большое расстояние по воздуху было жутко, но очень интересно, особенно то, что самые ловкие уходили в сугроб с головой в рыхлый снег, долго потом выбираясь, иногда не без посторонней помощи. Однажды один прыгун, видимо “абсолютный чемпион”, так завяз, что самостоятельно выбраться не смог и его откапывали полдня с помощью перепуганных насмерть взрослых. Но “чемпион”, к счастью, не задохнулся и даже не успел замерзнуть. В самом начале, сразу после приезда в деревню, Игорек заставил поволноваться всех своих близких. До ребят дошел слух: в нескольких километрах от деревни, прямо на поле приземлился самолет. Это была сенсация, и все ребятишки побежали смотреть диковинку. Игорек, конечно, тоже. Но, так как был самым маленьким из ребят, отстал, путаясь в снегу, от всех настолько, что уже потерял остальных из виду, но продолжал бежать дальше. Валентина Ивановна, узнав от прибежавшей соседки о случившемся, бросилась вдогонку, настигла сына километрах в двух от деревни и упирающегося привела домой.
Всю зиму Игорек каждый день приходил домой с улицы довольный и счастливый, извалявшийся в снегу, мокрый “до нитки”, хоть выжимай, к несчастью бедной матери.
Валентина Ивановна не была такой безмятежно счастливой, как ее сын. В деревне она не испытывала особого к себе уважения, видимо оттого, что не была деревенской – была “чужой”, из тех, которые ничего (по их понятиям) не умеют делать: ни запрягать, ни косить, ни пахать. А такие люди – по сложившимся веками деревенским старым традициям – пустые люди, к которым относятся пренебрежительно, свысока. В общем, подруг или друзей у Валентины Ивановны не было, кроме, пожалуй, одной женщины, точно такой же вдовы, приехавшей с маленькой дочкой. Ее так же недолюбливали и звали не иначе как “трапкой” (тряпкой) за ее белорусское произношение, или еще “трапкой по бруху”. В колхозе надо было работать, и Валентина Ивановна с Трапкой ходила трепать лен. Надо было специальной лопаточкой лупасить со всей силой по зажатому в руке пучку льняной соломы, пока от него не останутся в результате чистые льняные волокна. Бедная Валентина Ивановна постоянно попадала при этом по своему пальцу, который распух и все время болел, не успевая заживать. Одним словом – жизнь в деревне суровая. Один раз Валентина Ивановна еле осталась в живых, когда ходила в другую деревню за рекой в магазин. Через реку надо было пройти по узенькому, в две доски, мосту. Шел дождь пополам со снегом – доски были скользкие, а возвращаться надо. Трясясь и плача, несчастная Валентина Ивановна перебиралась на четвереньках почти полчаса эти жуткие сто метров.