* * *
С приходом весны все вокруг изменилось. В овраге над ручьем образовался извилистый коридор от растаявшего льда. А по обеим сторонам ручья получились глубокие ниши под оставшимся льдом, в которые ребятишки могли спокойно забираться. По земле и под водой у самой кромки берега стелился ковер ярко-зеленой травы, успевшей вырасти только в этом месте, в этом царстве льда. Над головой был потолок из тонких, плотно сжатых между собой ледяных стерженьков, которые, если слегка коснуться их, обрушивались с тихим звенящим шорохом, превращаясь в кашицу из мелких льдинок. Но самым необычным был свет. Он шел ниоткуда. Не было ни лампы, ни огня, но было очень светло, особенно, когда на небе было солнце. Свет лился со всех сторон одновременно, и совсем не было теней. Это было так необычно, так красиво, как в какой-то сказке. Игорек никогда больше такого нигде не видел.
Когда пришли жаркие солнечные дни, и лед окончательно растаял, ребятишки ловили в ручье маленькую рыбешку. Взяв огромную корзину, двое ребят постарше перегораживали ею ручей, а остальные с шумом гнали рыбешку вниз по течению до корзины. Когда корзину вытаскивали на берег, в ней трепыхались маленькие, с детский мизинец, почти прозрачные рыбешки. Пройдя так весь ручей, можно было наловить этой рыбешки достаточно для того, чтобы хватило каждому на сковородку.
* * *
И снова пришло время отправляться в путь. Пришел вызов от старшей сестры Валентины Ивановны, тетки Мани, из Вологодской области, куда она была эвакуирована. На станцию дед Василь вез внука на телеге. Игорьку было очень тоскливо – очень не хотелось уезжать, а, может быть, передалось настроение деда, подавленного предстоящей разлукой с единственным своим прямым потомком. И когда Игорек с матерью были уже в вагоне, женщина, приехавшая из деревни попутно на той же телеге, позвала Валентину Ивановну:
– Смотрите! Василь плачет! Надо же?!
Игорек молча смотрел в окно вагона на лежащего ничком на телеге деда до самого отправления поезда. Стало еще тоскливее. Женщина, помолчав, добавила: “Когда у него дом горел, ни один мускул не дрогнул. Спокойно смотрел. А тут, видно, сынов сгинувших вспомнил. Не выдержал. Ох, война! Сколько же ты жизней искалечила? Сколько семей сгубила?”
Видно чувствовал дед Василь, что не увидит больше внука. А бабушка отнеслась к отъезду потомка совсем спокойно. Она в компании других женщин шла на работу в поле с граблями на плече. Кто-то подтолкнул ее, чтобы обратить внимание на удаляющуюся по улице телегу. Она весело помахала рукой, не прерывая разговора. А вот спустя много лет, когда Игорек снова навестил родину отца, бабушка, провожая его на автобус, долго стояла на остановке, махая на прощанье одной рукой и вытирая другой слезы платочком. Игорек долго смотрел через заднее стекло автобуса, пока силуэт бабушки с поднятой рукой не превратился в точку. Они тогда виделись в последний раз.