Игорек спохватился – надо возвращаться. Но когда он подошел к двери-воротам, она оказалась закрытой. Он стал стучать, кричать, но дверь не открывалась. Он уже хотел заплакать, но догадался обойти вокзал. Мать сидела и опять плакала, увидев сына, заругалась на него, но тут же успокоилась, обрадованная. А народ весь сгрудился плотной толпой к выходу. Оказывается, перед подачей поезда дверь закрывали, а когда подходил поезд – объявлялась посадка, и ее открывали. Толпа была плотной – не подойти. Но выручил солдат. Подняв костыль над головой, крича что-то про больного ребенка – сына героя и про свои заслуги и ранения, он потащил Игорька с матерью прямо к самой двери. Народ расступался, то ли из уважения к фронтовику, то ли пропуская несчастного контуженного, да пожалуй, так оно и было.
* * *
По дороге на Вологду Игорьку ничего не запомнилось. Они с матерью поселились у тетки Мани в большом высоком добротном доме, в котором тетушка жила с мужем и с недавно родившейся дочкой. Та была совсем маленькой и, как запомнилось Игорьку, постоянно качалась в плетеной люльке, которая закреплялась на конце длинного шеста, другой конец которого был забит под балку на потолке. Такая конструкция, издавна используемая в деревнях, была очень удобна: если даже слегка тронуть люльку, она долго качалась сама собой, освобождая руки на некоторое время для других нескончаемых в хозяйстве дел.
* * *
В первый день по приезду Игорек стоял у распахнутого окна и с интересом разглядывал улицу. По ней то на одной, то на другой ноге скакала смуглая девчонка лет семи. Поравнявшись с окном, она остановилась и, протягивая руку с зажатым в ней пучком большущих перьев зеленого лука, сказала непонятное:
– Эва! – что, видимо, означало: “Смотри, что у меня!”
С этого и началось знакомство с местными ребятишками, в компании которых Игорек проводил все время до конца лета. Параллельно улице за домами протекала мелкая каменистая речушка, в которой под камнями пряталась какая-то небольшая рыбешка, и водились раки, вылавливать которых было очень интересно. А еще увлекательней было играть в прятки в громадном сарае, что на поле за деревней. На этом поле рос горох, который можно есть сколько хочешь. А наевшись, можно и до вечера домой не ходить. До чего же был тогда вкусен тот горох!