Игорек подрастал, и пора уже было думать о дальнейшем, и в первую очередь решать вопрос с работой. В Ленинграде Валентина Ивановна училась в ФЗУ (кажется, так это называлось тогда) на токаря и работала по окончании учебы на заводе “Марти”. Но вопрос о возвращении туда с маленьким ребенком отпадал. До переезда в Ленинград она работала, начиная еще со школы, с детьми в роли пионервожатой. Вот это подошло бы. И вот с тех пор мать Игорька всю свою жизнь проработала воспитателем в детских домах, детских садах и яслях.
Сергей Васильевич, отец Игорька, был кадровым военным, после срочной службы оставшийся в армии на сверхсрочную. Поступил в военное училище, будучи уже в офицерском звании. В первые дни войны училище бросили на фронт. Отца Игорек не помнил. В училище было казарменное положение, и семью ему удавалось навещать редко. Последнее письмо от отца пришло в августе 1941 года. Он погиб, а точнее пропал без вести (тогда вести учет убитых не всегда было возможно).
* * *
Перед войной Игорек со своим дедом Иваном, тетей Шурой, сестрой матери, ее мужем дядей Андреем и, наконец, с матерью жил в Ленинграде на Маклина в коммунальной квартире. Валентина Ивановна в последнее время работала далеко в Стрельне в детском доме номер пять воспитателем. Игорек большее время находился дома под присмотром деда или тети Шуры. У тетушки с дядей своих детей не было, и они все, включая деда, очень любили малыша и баловали его без меры.
В памяти о том времени у Игорька остались события, как расплывчатые картинки, особо важные чем-то только для него одного.
Самым, пожалуй, ранним из воспоминаний был случай: он находился у кого-то на руках; этот кто-то не мать, скорее тетя Шура; и этот кто-то, видимо в шутку, пугая остальных, наклонял его над огромной бездной, где была вода, много воды. И все это сопровождалось громкими возгласами и смехом. Вероятнее всего, все это происходило на каком-то мосту. А вода уходила туда далеко подо все то, на чем все стояли. И Игорек очень сильно удивился: все ходят везде по твердому, а, оказывается, там ниже, под этим всем твердым, на чем все стоят, везде, везде вода, а он и не знал. Эта “новость” так на него подействовала, что случай врезался в память на всю жизнь. Другой случай: Игорек сидит на длинной, длинной и широкой деревянной скамье; мать, сидя рядом, что-то на него надевает; а, напротив, через проход, на высоком сплошном столе высоко-высоко светятся ярко-ярко красным светом две красивые-красивые блестящие трубы. Игорек завороженно, открыв рот, долго смотрит на них. Душно, жарко, хочется пить, так хочется. Конечно же – это было в бане, где на стойке от падающего сзади освещения светились колбы с сиропом для газированной воды.