Еда под пристальным наблюдением контрразведчиков не доставляла Осокину никакого удовольствия – он вяло ковырялся в засыпанной специями курице и почти не притронулся к своему пиву. Зато Катя пребывала в прекрасном настроении и завтракала с отменным аппетитом. При этом она периодически щёлкала фотоаппаратом, снимая экзотическую еду, и предлагала отцу то одно, то другое заказанное ей блюдо.
– Попробуй вот это! Невероятно вкусно!
– Не хочу. Я всё это уже сто раз пробовал…, – вяло отнекивался Осокин.
– Тогда помоги мне доесть! – энергично настаивала дочь, подвигая к нему то чатни, то карри, то тандури.
К полудню с «колониальным» завтраком было покончено, и Осокины поднялись из-за стола. Катя прошла в дамскую комнату, а её отец сразу направился на улицу. В дверях он лоб в лоб столкнулся с двумя крепкими молодыми мужчинами, обдавшими его едкой смесью перегара и цитрусового одеколона.
– Sorry, – вежливо извинился один из них и тут же по-русски грубо добавил.– Ты чё, старый козёл, не видишь куда прёшь?
Осокин с трудом удержался от того, чтобы окоротить наглеца и, подвинувшись в сторону, пропустил нетрезвых русских гостей внутрь ресторана.
– Thank you, – уже без всяких оскорбительных реприз поблагодарил его второй мужчина.
Осокин молча кивнул головой и, наконец, вышел на улицу. Тёмно-синий микроавтобус стоял на другом краю площади, там, где начиналась Мзйн-Стрит – улица, ведущая от Андреевской площади к вокзалу.
«К чему нужна такая архаика в двадцать первом веке?» – глядя на «перископ», недоумённо подумал отставной разведчик, – «Вживили бы в меня какой-нибудь чип и следили дистанционно без всяких проблем».
Ехать в Лондон ему совершенно не хотелось, к тому же плотный «колониальный» завтрак навеял на Осокина какую-то нездоровую дремоту.
– Ты сколько раз была в Британском музее? Пять? – с откровенным намёком спросил он у вышедшей из ресторана дочери.
– Шесть, – уточнила Катя и тут же пресекла попытку отца отложить поездку.– В Британский музей как в Лувр и Эрмитаж можно ходить каждый месяц. Мы едем в Лондон – и никаких возражений!
Осокин и не пытался возражать. Взяв дочь под руку, он на неожиданно ослабших ногах покорно поплёлся к вокзалу. На полпути возле сквера с бюстом какого-то почтенного джентльмена, Осокин почувствовал головокружение и утомлённо предложил: