крестьянского рая. И реки там рядом, и лесу навалом, и
лугов хватает, и башкирцы спокойные, и дождички вовремя идут. Силыч всё больше распалялся рисуя прелести
будущего тех – кто решится расстаться с обжитым местом, оставить родные погосты с предками.
– Ну, решайтесь мужики! По рукам! Документы
выправим, в дорогу снарядим.
Однако дед Евсей с сомнением покачал головой:
– Слыхивал я и не такие сказки. Надобно мужики
проверить – не брехня ли это. Кликните всех, кто еще по
домам сидит, да баб побольше – они дотошные, ничего не упустят, а нам надобно покурить, покумекать, а потом, сообща, всё решить, как быть. А ты, Тимофей Силыч, с господином офицером малость подождите, чайку попейте, на наших баб поглядите, пока общество подумает и определится. Правильно говорю, мужики?
– Правильно, правильно, дед!
Тимофей Силыч и жандармский офицер зашли в правление, где с секретарем стали разливать чай по стаканам, услужливо приготовленный секретарём, и дожидаться, беседуя о своих делах. Жандарм обратил свое внимание на двух розовощёких молодиц и поинтересовался – кто они такие и чем занимаются. Видно, донжуан, был ещё – тот.
Так же своим зорким, колючим взглядом отметил трёх
угрюмых мужиков среднего возраста, которые стояли
особняком и о чём-то переговаривались. У секретаря поинтересовался- как настроение в селе, не объявились ли смутьяны и что говорят о аграрных беспорядках. Между тем молодухи с мальчишками помчались по улицам трезвоня и перевирая то, что происходило на майдане. Через полчаса на площади уже не было места – где встать. Даже, обезноженная восьмидесятилетняя бабка Степанида, прикатила на тачке запряжённой двумя здоровенными внуками. Внуки докатили её до тарантаса, раздвигая широкими плечами толпу. Старушка всё прикладывала руку к уху и наклоняла голову, чтобы услышать о чём судачат мужики. Жёны прилепились к мужьям и, вместе со
взрослыми детьми, образовали семейные кружки.
Галдящих ребятишек старики повелели прогнать, чтобы те не мешали. Напившись чаю, отфыркиваясь и отирая пот, Тимофей Силыч, понял по шуму, что народ прибыл в избытке и ждут выхода. Глянув в окно, убедился, что давно не видел такой активности на сходе. Земля тянула по весне к себе всех, а земля, почти дармовая, как заявил сам
землеустроитель, сдвинула в толпу почти всё село. Шум стоял, как на цирковом представлении. Выйдя на крыльцо, жандармский чин поднял руку и зычно крикнул: