полдюжины яиц. Несколько луковиц с солонкой дополняли этот натюрморт. Две оловянные кружки и два стакана
объявились на столе. Мастеровой, мужикам разлил
спиртное – чистое как слеза – смирновского производства, с присказкой:
– Для знакомства и аппетита, – и потихоньку подтолкнул жену поближе к столику. Дед Евсей, проводя носом над своей кружкой и миской, замурлыкал от удовольствия как кот, пригладил ладонью усы с бородой, а затем, волосы на лысеющей голове. Говорливый и общительный Евсей взял на себя инициативу и, перекрестившись, представился
попутчикам:
– Меня родители нарекли Евсеем, Кузьмичём по
батюшке, а народ кличет – «солдат, дед Евсей», а вот наш молчун – односельчанин Семён Семёнович. Едем мы на
Урал, землицу тамошнюю посмотреть, поскольку власти наши соблазняют переселиться из нашего – тощего землёй края, на уральские просторы. Конечно, привычные места, где предки схоронены, покидать жалко, но каждая птичка ищет край, где ей жить краше, а человек, тем более, счастья и себе и детям желает. Тут и мастеровой представил себя Василием Андреевичем, а жену – Еленой Матвеевной. Едут же они, на Урал в Белорецк и значит вместе дорога дальняя. Дед потянул кружку к стакану мастерового, залпом выпил содержимое, крякнул, разгладил снова усы и бороду и занюхал смирновскую луковицей. Елена чуть пригубила и поперхнулась, но Евсей урезонил:
– Ты, уж допей, голубушка, до дна, больше неволить не будем, да закусывай покрепче. Я у кондуктора испросил разрешения посидеть без шуму. Елена, глянув искоса на мужа, и, получив сигнал не перечить просьбе старика, морщась, мелкими глотками допила содержимое, помахала рукой у рта и выдохнула с шумом воздух. На глазах выступили слёзы, лицо стало покрываться румянцем; рука расстегнула верхнюю пуговку цветастой кофточки с воротом, прикрывающим шею. Вскоре на лице её изобразилась улыбка и она стала внимательно слушать мужскую беседу, которые, пережевав сало с колбасой, ещё раз чокнувшись и опорожнив весь штоф, завели разговор. Шобета спросил у Василия Андреевича по какой
надобности спутники едут на Урал. Елена хотела уже раньше мужа открыть рот и поведать свои беды, но муж так зыркнул на неё глазами, что она, не успев произнести ни звука, успокоилась. Мастеровой, выдержав паузу, поведал, что за забастовку на киевском заводе «Арсенал», где он, в отличии от других мастеров, поддержал требования рабочих об увеличении зарплаты и снижении штрафов, а так же о помощи получившим увечья на работе, его уволили с волчьим билетом, подчистую. Занесли в списки тех, кому в городе работы не сыскать. Написал брату на Белорецкий завод, что металл льёт и проволоку катает на гвозди с давних времён и где мастером работал