в беспорядках. Мужик вышел из повиновения, разорял
помещика, рубил лес и грозил властям. Офицер, не обратив на них внимания, придерживая приличествующую чину
казенную саблю, считая, что пора начинать и он здесь-
главная фигура, взошёл на тарантас и, не испрашивая
разрешения схода, отрыл собрание зычным голосом, никак не подходящим его тщедушной фигуре:
– Мужики, тут такое дело, – начал он без всякого
вступления. В ответ из толпы, кто – то из молодух, звонко прервал его заготовленную речь :
– А, бабы, как же, и нас уважь!
Жандарм не растерялся, видно не – впервой было общаться с народом и более языкастым, и быстро и успешно поправился:
– И вас, красавицы, уважу и детишек ваших тоже, а так же прошу больше не перебивать. Вы, наверное, слыхали, что творится в Малороссии и на Полтавщине. Так вот, власти заявляют вам, что пока все будет решаться миром и власти придут к вам с миром, а погромов и бесчинств – власть не простит и смутьянов накажет. Будьте благоразумны!
Мужики, конечно, слышали о том, что не так уж и далеко
от них крестьяне жгли помещичьи усадьбы, отказывались платить выкупные платежи и налоги, что против них были посланы войска. Чей- то голос из толпы пробасил:
– А чего же у вас против мужиков ни солдат, ни казаков не нашлось! Аль, не доверяете им, что матросиков с кораблей на расправу пригнали в чёрных бушлатах. Жандарм опешил и не сразу нашёлся что сказать. Сначала зычно крикнул:
– Кто это, там шумит!?
В ответ-тишина… Жандарм, потухшим голосом произнёс:
– Вот, сейчас, член земельного комитета, хорошо вам знакомый Тимофей Силыч, сообщит о мерах по
обустройству вашей жизни, чтобы избежать всяческих
эксцессов. Это мудрёное слово мужики не знали, но своим умом поняли, что за ними маячат пули и нагайки. Одна из бабёнок не выдержала:
– Это что же за фига такая!
Жандарм погрозил в толпу кулаком – и всем стало ясно. Наступила тишина. Майдан дожидался – какое ещё счастье им явит Тимофей Силыч, который при всех переделах земли ходил вечно навеселе по домам крепких, хозяев, которые его от пуза поили и кормили в расчёте на выгодные наделы и расчёты, как правило, оправдывались. Сняв картуз, и, в очередной раз, потерев платком облысевшую голову (видно понимал, что нелегка задача стоит перед ним), вскарабкался на тарантас, наклонив голову,