– И что же ты думаешь?
– Вот меня и отпустили домой подумать и
посоветоваться. Жалованье хорошее предлагают и семью содержать и при себе иметь можно, и в офицеры, подучив, готовы ускоренно произвести. Что Василий посоветуешь?
– Мой совет твоей голове не указ, что пожелаешь, то и делай, а мне и здесь хорошо. Земли вдосталь, хозяйство крепкое, девицы на меня глаз косят и охоты бросать дело или в город подаваться нет. Да и знаю я, что от своей зазнобы у тебя намерений бежать нет и землю ты любишь не меньше меня.
На улице зазвенели колокольцы, заржала лошадь. Василий вышел в предбанник, высунул верхнюю часть туловища, озирая двор. Когда вернулся в баню, на вопрос Степана: -Кого там бог прислал, -только хитро улыбнулся и уложил брата на полок. Так поддал пару ковшом дубового настоя, что жара обожгла уши и спину и плечи. У Степана перехватило дыхание, но он перетерпел эту муку, но, когда брат дважды ожег его спину веником, сполз на пол.
– Видать отвык ты от настоящей бани, – подытожил купание Василий.
– Считай три годочка такого пару не видывал.
– Отдышись, а потом опять залазь.
Потом Василий, помахивая широким веником над спиной и задом Степана, погнал пот крупными каплями на полок. Веник мягко прошёлся от ступней до шеи и потом все сильнее и сильнее стал обжигать тело, оставляя на нем
красноватые следы.
– Это тебе, братец, бой, чтоб помнил меня на службе и не звал туда.
Когда Василий, присев от жары, понял, что пора
прекратить эту экзекуцию, а Степан стоически выдержал это, тело мученика содрогнулось – ведро ледяной воды
обрушилось на него, пронзив словно тысяча иголок.
Василий хохотал от своей проказы, а Степана словно взрывом подбросило в воздух. Он ударился головой в потолок, соскакивая с полка и локтем угодил брату в
лицо. Хохот прекратился, а Василий растирал припухлость под глазом, что быстро окрашивалась в лиловый цвет.
– Вот так встретились!
Степан, ещё не видя результата столкновения, хотел в
шутку кулаком двинуть брата, но ощутив невероятную лёгкость в теле и, глянув на лицо Василия, расхохотался сам. Степан вспомнил как отец, ещё мальчишкой, хлестал его так от всяких болезней не слушая вопли матери и выгонял бегать по снегу, а сам валялся в сугробе. Василий заглянул в глаза брата, покрасневшие от банного духа, сообщил:
– Поспешай в штаны влезть! Данила со своим семейством