на тройке с бубенцами, как на свадьбу прикатил. И твоя краля с ним расфуфыренная, только что осталось губы накрасить и щёки напудрить как у городских барышень.
У Степана сердце застучало так, что было видно как мышцы ходят на груди. Заблестели глаза и по лицу расплылась улыбка. Успокаивая себя, Степан долго насухо обтирался полотенцем. Натянул порты от парадного мундира и чистую домашнюю рубаху, что оказалась узка в плечах и сунул ноги в тёплые валенки. Пригладил волосы рукой, потопал валенками на крыльце… В сенях глотнул из ковша воды со льдинками, остудившей грудь и
успокоившей бешеное сердцебиение.
Когда Степан вошёл в дом, стол уже был накрыт, пыхтел самовар и стояла корчага с квасом. Иных напитков,
что горячат кровь не предусматривалось. Мясо и пироги были на столе. Данила с Фёдором вели свой разговор за столом, а Алёна с Меланьей шушукались на скамье у печки о своём. Две девицы сидели у окна на скамье и смотрели на дверь. Степановы сестры, с новыми платками на плечах и с бирюзовыми сережками в ушах (когда только успели уши проколоть) прекратили разговор когда открылась дверь. Степан же глазами искал Марию, чьё появление оказалось таким скорым и неожиданным. Степан сам собирался с утра следующего дня наведаться в Боголюбовку. Он не знал, что сразу два гонца-доброхота известили Данилу и прикупили водки, на всякий случай, а потом объявился и Василий, спросил давно ли получали весточку от Степана и сообщил, что гвардеец прибыл в Черниговку в отпуск. Весть эта так поразила Марию, что она долго не могла сообразить, что теперь делать и, что это значит для неё. Отец с матерью захлопотали. Когда Данила сказал, что надо собираться к Драбкам в гости, Мария растерялась ещё больше. Долго рылась в своём сундуке, перебирая наряды; подошла к зеркалу, в очередной раз пеняя на припухлость и сравнивая себя с польской красавицей с открытки присланной Степаном на последнее Рождество. Сама себе она казалась противной. Сердечко выпрыгивало из груди, мысли путались в закружившейся голове и в сознании музыкой звучало:
– Милый! Приехал! Увижу!
Всю дорогу, сидя в санях, Мария ожидала эту встречу с нетерпением и робостью, хоть в последних письмах
Степан находил новые и ласковые слова, которые она не слышала от него в давно ушедших свиданиях. Услышав, как кто-то потопал валенками на крыльце и притворил дверь в сенях, Мария напряглась. Она сидела одиноко за печкой, что обжигала её спину, мяла в руках платочек, поправляла нервно то волосы, то кофточку. Услышав, как открывается дверь в горницу и Степан, с порога, громко поприветствовал гостей, девушка встрепенулась,