– Не сглазь, ворона! – отозвался Вараксин.
– Это ты Билу скажи. А я так, братцы, полагаю, что сегодня вместо вечерних салатов мы можем себе позволить увеселительное заведение.
– Типа кафе или ресторана… Эй, Лизок, водятся здесь подобные заведения?
– Водятся, наверное.
– Ну вот! Устроим маленький, но удаленький банкет со скромным тостом за успех предприятия.
– И чтоб икнулось жадюге Клозету!
– Кстати, уверен, у него мы заработали бы меньше. И не было бы при этом никакого моря, никакого солнышка…
– Хлеб да соль, братишки!
Мы обернулись, и красноречие нас разом покинуло. Они неспешно выбирались из темного «опеля», и их было трое. Едва взглянув на непрошенных гостей, я сразу понял, что Джон сглазил. Налоги в стране советов успешно учились платить, а дележом россияне занимались сызмальства. Нынешние визитеры хотели нам об этом только напомнить.
Глава 3 РЭКЕТ КАК ЗЕРКАЛО МИРОВОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Более всего меня удивило то, что ребятишки даже не пожелали дождаться, когда разойдутся последние зрители. Видимо, горел план, – спешили. Вараксин, первый смекнувший, что к чему, успокаивающе положил ладонь на плечо Джона и буднично поинтересовался:
– Комбьен?
– Чего?
– Сколько, спрашиваю?
– А половинку, мы не жадные.
– Вот спасибочки! – Джон фыркнул. – Может, вам еще ящик каце подарить?
Я поморщился. И ежу было ясно, что с этими оглоблями следует держать себя иначе. Впрочем, двое грудастых и плечистых, застывших чуть в стороне, меня мало интересовали, толковать нужно было с причесанным типчиком в джинсовом костюмчике. Хуже всего было то, что я его узнал. Тот самый гриф-мафиозо из кафе. Впрочем, на грифа, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, он вряд ли тянул. Этакий малогабаритный кощей – ростиком не выше нашего Джона, с узкими плечиками, совершенно без шеи, что и создавало ощущение птичьей нахохленности. Джинсики, впрочем, этот кощей носил вполне стильные, да и цепь на шее была явно из желтого металла. Смуглое лицо южноамериканского индейца, колючий взгляд, неровный стежок шрама поперек правой брови. Аккуратный, надо сказать, стежок, – явно поработал хирург-косметолог. У наших парней в секции рассечения получались куда более безобразными. Не те капиталы, не те возможности. У этой птички-невелички с возможностями дела, как видно, обстояли неплохо. Так или иначе, но я всеми фибрами ощутил проистекающую от мужчины опасность. Грифом он, возможно, не был, однако к разряду коршунов принадлежал наверняка.