– Что ты сейчас сказала, тварь!? – закричал он на меня.
А затем он нагнулся и сильно схватил меня за волосы.
– Может, ты видишь и свою смерть? Посмотри мне в глаза, я буду тем, кто прервет твой путь жизни.
Я не знала, что со мной произошло, но я почему-то совершенно перестала бояться. Страх просто куда-то ушел. И как бы сильно ни бил меня герцог, как бы ни причинял мне боль, я все равно не боялась.
– Я не боюсь умереть, – тихо и спокойно заявила ему я, – Ибо я знаю, что моя смерть не наступит сейчас и не от ваших рук.
Он замер, а я продолжила:
– Зато я знаю, каким будет ваш конец, – тихо проговорила я, все также спокойно смотря ему прямо в глаза.
Он сжал руки у меня на горле и свирепо посмотрел мне в лицо. Я же оставалась совершенно бесстрастной.
– Нет страшнее этого проклятья, страстный смерти поцелуй выпьет жизнь твою до капли.
Услышав мои слова, его лицо исказилось, он весь словно затрясся.
– Ведьма, ты думаешь, я поверю тебе? – прокричал он мне с яростью и влепил звонкую пощечину.
От силы его удара у меня все потемнело в глазах. Злость и ненависть к этому человеку поглотили меня. Он все равно убьет меня, когда я стану ему не нужна, так зачем мне говорить ему хоть что-то?
Это я для него храбрилась, говоря, что знаю обстоятельства своей смерти. Но на самом деле, это не было правдой. Даже самые лучшие оракулы могли видеть многое, практически всё и обо всех, но никто из них не мог увидеть собственный конец. Знали об этом лишь единицы. Я тоже знала, что мне не дано увидеть и предсказать собственную смерть, как и несчастья, так и любовь. Даже если мой дар откроется полностью, а по словам моих учителей, я должна стать очень сильным оракулом, то все равно моё будущее будет для меня недоступным для видения.
Герцог выпустил меня из своей хватки и произнес:
– Я знаю, как мне получить от тебя информацию, – сказал он задумчиво, – А пока, у тебя еще будет время на размышления.
Он снова щелкнул пальцами, меня снова подхватили под руки и поволокли обратно в темницу.
Вновь оказавшись прикованной цепями к стене подземелья, на своём клочке соломы я горько заплакала. Что же мне делать? Что делать? Кто мне поможет?
Ответ был очевиден. Никто. Абсолютно никто не поможет мне. Отчаяние полностью овладевало мной. Истерика грозилась прорваться бурным потоком.