Архив барона Унгерна - страница 8

Шрифт
Интервал


.

Необходимо отметить, что данная книга намного опередила время и по этой причине не могла быть адекватно воспринята современниками. Отклики в академической среде были крайне негативные. Несколько крупных историков консервативной направленности выступили с уничтожающей критикой Моргенштерна, потребовав подвергнуть его остракизму, Королевское общество отказалось с ним сотрудничать, заявив, что «джентльмен совершил научное самоубийство», а на ежегодном конгрессе неврологов и психиатров в Дублине сенсационная работа была просто поднята на смех. Ни поддержка учеников, ни симпатии прогрессивной общественности не могли спасти Моргенштерна, посягнув на незыблемость теоретических основ официальной науки, он нажил себе множество опаснейших врагов. К тому же, устав от суеты и дрязг, он совсем потерял осторожность и ввязался в ненужные политические дебаты с небольшой, но весьма влиятельной группировкой сторонников либерального автаркизма в Палате Лордов. Очень скоро в прессе развернулась травля ученого, и чьи-то злые руки, наконец, нащупали возможность лишить его университетской кафедры. Удары сыпались со всех сторон, но Моргенштерн был стоек. Он мужественно держался до тех пор, пока не случилось самое страшное: в марте 1904 г., не пережив ненависти и унижения, ушла из жизни его супруга Мэри Джейн, урожденная Хидденботтом. Моргенштерн впал в глубокую депрессию и, оставив все дела, в безмерном ожесточении покинул Англию. Скитаясь по Европе, он остановился в Ницце, где встретил Людвига Яжборовского. Скорее из неосознанного побуждения как-то заполнить душевную пустоту, нежели преследуя рациональные цели, Моргенштерн согласился на предложение переехать в Петербург. Поздней осенью 1904 г. в одном из притонов на Обводном канале они познакомились с идейным вдохновителем товарищества «Табль-дот» Ипполитом Волноноговым.

С этого момента жизнь Алоизия Моргенштерна круто изменилась. Лучшие дома Петербурга распахнули перед ним свои двери. Из книжного червя, влачащего тучное тело по коридорам библиотечных склепов, он превратился в светского человека, порхавшего как мотылек, возникавшего то тут, то там, всегда улыбающегося, и немного раздосадованного тем неприятным беспокойством, которое способно причинять непрестанное колыхание абсента в голове. Неожиданные связи с миром искусства, новые люди, появлявшиеся на его жизненном пути, интересовали Моргенштерна все больше и больше. Казалось, сама судьба вела его к удивительному и поистине роковому знакомству с бароном Унгерном.