«В личности, которая не чувствует, ничего «нормального» нет. Это все равно что позволить неконтактному автопилоту управлять тобой в течение дня».
Руби постоянно увольняли с работы. Она не помнила о том, что ее уволили, что ее письменный стол пуст, а личные вещи собраны. По телефону или в письменной форме ей сообщали, что ее вспыльчивое или оскорбительное поведение неприемлемо и что ее контракт аннулирован. Позже мы обнаружили, что личность, доводившая ее до увольнения, была создана ею в подростковом возрасте. Это была озлобленная и деструктивная личность, которая не задумываясь бросала об стену стакан или стул или билась об стену сама.
Я отгоняю воспоминание.
– Я сообщу тебе, как идут дела. Ну а теперь расскажи, как ты поживаешь, – прошу я.
Мохсин вздыхает.
– Меня загоняли как собаку, – говорит он. – Мне нужен отпуск.
– Когда ты в последний раз был в отпуске?
– В январе. Помнишь, катался на лыжах?
– Я помню, что это был не отпуск. Ты вернулся страшно вымотанным.
– В тот отпуск Сесилия, или это была Корделия, оказалась очень энергичной. – Он отводит взгляд. И превращается в мечтательного школьника, одетого по-взрослому.
– Вверх и вниз по склонам, если я правильно помню, – говорю я. – Да, кстати, то была Сесилия.
– Невероятная память. Сесилия.
– Ты даешь.
– Ну и где же твоя официантка? Я бы выпил.
– Она здесь? – Мои глаза загораются.
– Да. И выглядит просто очаровательно.
– Здорово. Давай заказывать.
Утро. Раннее, судя по тому, как выглядит все вокруг.
Зевая, я потягиваюсь в виде буквы «Х», потом двигаю руками вниз и опять вверх, оставляя на шуршащей простыне «снежного ангела»[12]. После этого я откатываюсь, поднимаю один угол матраса и, натягивая, запихиваю под него простыню, снова превращая ее в свежевыпавший снег. Вот так. Уже лучше.
Жалюзи в моей комнате никогда не опускаются до низа окна, однако по какой-то причине я каждое утро смиряюсь с этим раздражающим фактором в своей спальне. Трогательно. Проще не обращать внимания, чем следить за этим. Я перекатываюсь на другой бок, хватаю свой фотоаппарат и навожу его на солнечный лучик, проскользнувший под плотной шторой. Пятно желтого света краешком задевает одежду – по идее, я в этом наряде должна убить его наповал, – приготовленную для сегодняшнего вечера.
«Кожаные брюки? – хмыкает Раннер. – Ты уверена?»