Он отложил малопонятное послание, отнес еще наполовину полную бутылку с вином в холодильник, достал оттуда упаковку жареной картошки с рыбой, которую купил вчера, присел и с жадностью перекусил. Письмо одновременно было четким, поскольку требовало от него конкретных действий, и расплывчатым. В предместье Барселоны ему, похоже, назначали рандеву, но было непонятно, с кем или зачем. Он взял листок и, вглядываясь в тот, попробовал сосредоточиться на схеме с крестиком у поворота. Но кроме тех фрагментов видения, когда он занимался медитацией, в голову ничто не шло. Мысли были супротивными и убегали в сторону: все упиралось в номер телефона. Несообразная прогулка настолько его вымотала, что он уже не полагался на свои способности. Вино тут не могло помочь. В сумке у него был припасен флакончик со спиртным, приобретенный в зоне аэропорта в Мадриде, где он арендовал автомобиль, рассчитывая, что этот марочный Scotch Whisky когда-то может пригодиться. Он отыскал пузатую бутылочку, открыл и сделал три глотка, чтобы взбодриться. Все было что-то чересчур уж сложно. Ему любезно предлагают выехать куда-то. А если так, то, стало быть, здесь нет Елены. Допустим, она где-то ждет его и этот телефон – ее. Но если так, она могла бы сразу позвонить в гостиницу или уж хотя бы что-то написать в своем послании, а не обставлять это такой загадочностью, как будто намертво забыла свой родной язык. Он отложил конверт с дорожной схемой и задумался. На продуктивность мозга виски плодотворно не подействовал, все умозаключения казались неразумными. Выбитый из колеи своим никчемным путешествием по городу и этим неожиданным известием, он был не способен здраво рассуждать. Не зная же причин, которые руководили теми, кто пожелал остаться неизвестным, можно было без толку предполагать чего угодно.
Часы показывали около пяти. Встав из-за стола, он снял с себя одежду и прилег. За час ему необходимо было отдохнуть, чтобы подняться с посвежевшей головой. Возможно, он чего-то упустил до этого, когда разглядывал открытку с маяком. А после, как очнется, так это сразу же придет на ум. Шторы не были задернуты, падающий в окна свет напоминал о времени, которое он, в общем, пока попусту провел тут. Сейчас ему бы полагалось бодрствовать, а не дремать! Он знал, что если встанет, чтоб задернуть шторы, то уже не ляжет. И отвернулся от окна. Утром эта сторона была на солнцепеке, но после двух часов, тоже как бы отдавая дань сиесте, номер погружался в тень, жара спадала, так что… Нет, это «так что», как ни ходи вокруг да около, здесь ровно ничего не значит! Пробуя не думать ни о чем – и все же думая о Маше, он вытянулся на кровати и прикрыл глаза.