Лёгкий ропот пробежал меж старост и вельмож, но под твёрдым взглядом князя, недовольные смолкли.
– Также велю из казны каждому двору, разорённому половцами, по урону и утраченному скарбу уплатить деньгой. В деревнях к положенному выделить каждому двору тяговую скотину, дабы в будущем годе могли они пахать и сеять.
Совет одобрительно загомонил.
– Велю выделить каждому двору за павшего мужа без оглядки на лета – три цены, – продолжала диктовать толмачу Владелина. – За каждую павшую жену, без оглядки на лета – две цены, за скотное хозяйство, утраченное при пожарище, согласно описи. Податей деньгой в этом годе не брать.
В думных палатах поднялся шум. Старосты, вельможи и сотники, довольные велением князя, славили правителя и благодарили духов и вышних богов за мудрое решение.
Владелина довольно улыбнулась и поглядела на Дамира. На его напряжённом лице нельзя было разглядеть ничего, кроме беспокойства.
– Говорил ли ты с народом своим, боярин Далемир, об чём я тебе поутру сказывал? – повысив голос, чтобы заглушить шум, спросила Влада.
– Да, княже! – слегка склонив голову, поднялся с лавки Дамир. – Половецкий народ до единого покорен твоей воле.
Влада одобрительно кивнула:
– Пиши, толмач! Объявить в граде Рязани, по деревням княжества и в половецком становище! Клятву верности, принесённую степным народом, принимаю и велю носить на рукаве тесьму зелёного сукна, дабы стража завсегда признать их могла. Также велю каждому двору в подмогу выделить двух мужей из рода половецкого. То, что ещё не отстроено к студёной поре надлежит исправить. Ещё велю выделить пять дюжин мужей степного народа на речные ворота, мосты и причалы, дабы привести утраченное в надлежащий вид и рыбари могли лов вести, а купцы возить товары по реке.
И вновь одобрительный гул разлетелся под сводами палат:
– Верно! Что пожгли, теперича пусть строят!
– С подмогой до студёной поры справимся!
– Ещё бы ло́дьи залатать, и самим можно по реке товары возить!
– Повелеваю, – продолжила Владелина, – народу степному препятствий не чинить, бранью не осыпать, девиц половецких не насильничать. Коли кто степнячку в жены за себя взять пожелает, противиться не стану. Но токмо ежели род ея согласие даст…
– А они-то наших девок… – послышалось горестный возглас из дальнего угла.
– За наговор, бесчинство и причинённое бесчестие, повинных обоего народа и рязанского, и половецкого ждёт прилюдная кара по вине их с уплатой урона.