А Хреновид появился так.
Тёмной ночью, в ноябре високосного года, американский крейсер «Джон Маккейн» вторгся в российские внутренние воды. Палубного матроса, гомосексуального мексиканского негра Джона Смита сильно мутило. Мутило то ли от морской болезни, то ли от минета, который он сделал боцману Билу Янки.
Джон Смит висел на леере и что-то кричал волнам и нависавшей над ними надписи Pindos.
А в это время, какой-то страшный российский корабль, вынырнув из тумана, пригрозил всем им, детям удовлетворённой матери, тараном.
А таран корабля это вовсе не таран задницы. На таран задниц, команда «Джона Макейна», конечно бы согласилась. Но таран крейсера??? Поэтому польский мигрант, мичман Морецкий, стоявший возле штурвала, повинуясь национальному характеру, резко штурвал повернул и Джон Смит вывалился в российские внутренние воды, прямо в блевотину, которую произвёл перед этим.
Этого события ни на быстро уходящем в нейтральные воды «Джоне Макейне», ни на российском рыболовном судёнышке, которое пугнуло пиндосов, чтобы пиндосы не пугали российскую рыбу, вызывая у неё стресс и понижение аппетита, не заметили.
И бедный мексиканский негр-пидор Джон Смит остался один в российских неприветливых водах.
Как он там барахтался в своей блевотине и как выбрался на российский берег, история почти умалчивает. Но!
Мимо проплывала то ли баржа, то ли паром, с которого свисал канат.
Джону удалось ухватиться за канат и держаться за него некоторое время. Канат был очень скользким.
Он увидел близкую сушу, и когда держаться за канат сил уже не было, он его отпустил и поплыл к суше.
Когда он выбрался, на его обрыганную форму американского матроса никто внимания не обратил. Бомж как бомж. Понятно же, что из Америки.
А выбрался на берег «герой» на самой окраине поселка Путятин.
Вокруг лежал снег, лёд и было очень холодно.
Сначала он думал, что это какая-то окраина города, но пройдя до другой окраины, а дело было поздним вечером, он очень расстроился.
Постучался он в одиноко стоящую калитку двора самого крайнего дома. Забора никакого не было. Но не запертая калитка, от которой шла тропа к дому, была. Стучал он долго.
Наконец к нему вышла какая-то полная бабка, лет сорока.
– Чего тебе, макака бездомная? – спросила бабка.
– Извините госпожа! – заговорил Джон на ломанном английском. – Не будете ли вы так любезны, чтобы объяснить мне, как пройти к американскому консульству?