Параська, а так звали хозяйку дома не знавшую английский, улыбнувшись сказала:
– Ты, обоссанная, вонючая мартышка. И не пизди, что ты американский консул. Небось, жрать хочешь?
– Да, да. Мне нужен американский консул. – Сказал Джон на английском, стуча зубами.
– Есть, Есть? Гляди, как консул проголодался? Ну, пошли, дам тебе что-нибудь пожрать.
«Знала, что американцы вонючие, но чтобы настолько и чтобы даже их дипломаты?» – подумала Параська. «В дом тебя такого не заведёшь» – подумала она. – «И не сеновале не оставишь. Околеет. Да и корова после него сено есть откажется. Нужно его отмыть. Да и самой помыться пора».
Параська набросила на плечи Джона тряпку, какую было не жалко после постирать. Ну, чтобы не околел, пока она не растопит баньку. Она подвела Джона к баньке, стоящей за домом.
– Стой здесь, макака вонючая. – Сказала она позднему гостю.
Когда банька истопилась, она завела туда Джона.
– Скидовай своё тряпьё. Завтра постираю.
Джон не понял.
– Тряпьё скинь. – медленно повторила бабка.
– Что вы хотите? – Спросил Джон на английском – но тепло предбанника его разморило.
– Дуть никуда не надо. Штаны сымай. – Сказала Параська и начала стягивать с Джона одежду.
Джон не сопротивлялся. Сейчас за такое тёплое место он был готов отсосать всему экипажу, а не только боцману.
– Длинный, но вялый. – сказала Параська. – Хреновых мужиков у вас в дипломаты берут. Толи дело наши. Лавров, Небензя. Даже их фамилии, как песня звучат. А у вас? То транспидор, то лесбидура.
Параська разделась сама и завела Джона в баньку.
– Это газовая камера? Не надо меня пытать. Я всё скажу.
Джон начал сыпать цифрами и всеми военными тайнами Разделённых Штатов Америки. Он говорил всё что знал и не знал. Тоннаж, вооружение, количество личного состава судов, система опознавания и устройство береговой охраны военных баз. Хорошо он знал (как и большая часть экипажа «Джона Маккейна») только то, как сделать минет боцману, чтобы он быстрей залил в рот сосущему свою желтоватую липкую малофью. Но этого Джон не рассказывал. Это было важным корабельным секретом.
Тем временем Параська окатила Джона ледяной водой, и язык Джона парализовало.
Параська уложила Джона на горячую скамью и стала обхаживать веничком.
– Я всё скажу! Я нечего больше не знаю! – орал Джон.
«Ишь как макака орёт от удовольствия. Даже член уже не так висит. Прости господи за мысли грешные, что возлягу я с этой скотиной!» – Думала Параська и периодически крестилась. – «Ишь как мявкает? Нау нау».