Оп! Пока странник хлебал, его решили спасти от одиночества.
«И что это интересно за жаба наглая такая? Сидит напротив, смотрит своими выпученными голубыми глазищами и молчит, – разозлился парень».
Он спокойно рассматривал незваного гостя за своим столом, помешивая ложкой мутный бульон, а пальцы второй руки мгновенно опустил на рукоять кинжала. На всякий случай. Капюшон глубоко надвинут на голову, и отбрасывает тень на лицо. Это даёт дополнительный шанс быть неузнанным.
Опять на кухне что-то пригорело – повалил дым. За этим туманом сидели два человека, смотрели друг на друга и молчали. А меж тем, за столиком матросов назревал конфликт. Похоже, скоро будет весело.
– Вам нравится мместная кухня? – решился вступить в диалог незнакомец. Голос у него какой-то скучный, без интонаций, будто спешит сказать всю фразу целиком.
– Не было желания её осматривать, – уверенно ответил странник.
– П п хв хв льно. Юмм юмм р – эт хр хршо, – высказался незнакомец.
Заикается, вот и спешит. Начал глотать смог, валивший с кухни, и волноваться. Ну-ну!
– Я вообще весёлый парень, – парировал молодой человек.
– Знаю.
– Ты следил за мной довольно давно. Зачем?
«Хоть я и не уверен, что это он, но нужно показать свой характер, – подумал парень и хлебнул пива. – Застану его врасплох. Что-нибудь взболтнёт».
– З за мметно, да?
– По-твоему я – дурак?
– Н нет. Я нна слышен, что ты, – сообразив, что болтает лишнего, чужак замолчал.
– Что я? – разозлился странник. Он посмотрел в лицо неожиданному собеседнику, а после будто заскучал и принялся доедать остывший суп, в котором плавали два кругляша морковки и три кубика репы. Кукурузу и рыбные хлопья он выловил до того, когда бульон был ещё горячий.
Незнакомец продолжал смотреть на странника с интересом. Было видно, что он много знает, но повстречавшись лицом к лицу, немного оробел. Есть от чего. На языке благородных это звучит – негодяй и убийца. Воровской мир – та стихия, где грязные таверны – родной дом. Благородных часто смущает, как он себя ведёт, как ест и что за выправка. Старуха из его лагеря частенько посмеивалась над ним и называла маленьким королевичем. Она так уверенно говорила, что не помни мальчишка родного дома и матери, которая отдала пятилетнего мальца бродягам, поверил бы: будто и правда родовитых кровей.