Утро принесло толику облегчения. Яркость предыдущего дня немного померкла и принесла трезвость рассудку. Аня твёрдо решила всё рассказать Таисии. Осталось только решиться. Но каждый раз, как она открывала рот, волна стыда перехватывала горло, и Аня не могла выдавить из себя ни слова. Ни за завтраком, ни до полудня, ни в обед. Аня сильно досадовала на себя, злилась и… молчала. После обеда она с головой ушла в работу во дворе, стараясь всю злость на себя вынести вместе с мусором и навозом. Вычистила сарай, вымыла емкости с водой для курей и скотины. Это успокаивало и позволяло отвлечься от невесёлых мыслей. Когда Аня шла с вёдрами от колодца, её догнал Митя. Он подхватил оба ведра и пошёл рядом.
– Чего не сказала, что по воду пойдёшь? – спросил Митя.
Аня улыбнулась. Они не виделись уже несколько дней, и она поняла, что невероятно ему рада.
– Соскучился, что ли? – с ноткой кокетства в голосе спросила Аня.
Она искоса глянула на парня, который в свою очередь не скрыл ответной улыбки.
– Конечно! – искренне воскликнул он. – Пропала, ни слуху ни духу. Чем таким важным была занята?
Аня помрачнела, хоть изо всех сил и старалась не показать вида, что чем-то расстроена.
– Да так… – нарочито беспечным голосом отозвалась она в ответ. – Домашние дела…
Митя не заметил фальши в голосе Ани, и они продолжили общение как ни в чём не бывало. Когда они вошли во двор Аниного дома, то Митя аж присвистнул. Двор был вылизан до последней травинки и камушка.
– Ого! У вас, наверное, вся живность теперь строем ходит?
Аня расхохоталась.
– Ну ты тоже скажешь, Митя!
– Ну а чего? Теперь я понимаю, почему тебя несколько дней не было видно.
– Ох! Ещё дров наколоть осталось, – вздохнула Аня и с тоской посмотрела на кучу дров, горкой сваленных у сарая.
– Ну так в чём же дело? – с энтузиазмом отозвался Митя. – Есть ведь я!
Митя резво скинул сюртук и рубаху, закинув их на верёвки для сушки белья, растянутые от крыши сарая до берёзки в конце двора. Поплевав на ладони, энергично растёр их и взялся за топор. Аня взобралась на перекладины деревянной лестницы, приставленной к стене сеновала рядом. Умостилась на одной из перекладин, как птичка на жердочке, и поглядывала на Митю. Это было поистине красивое зрелище! Митя был рослым и достаточно крепким парнем. Мышцы под кожей ходили ходуном, и кожа, покрытая испариной, переливалась глянцем в лучах заходящего солнца. А когда Аня приносила ему воды и он жадно пил из ковша – серебряная струйка стекала по его подбородку и струилась между подрагивающих рельефных мышц груди. Аня, не скрывая, любовалась.