Он выбивался из «линии партии», а Дагправда была, как писали тогда, органом обкома КПСС. Предполагаемая позиция главного редактора была волне объяснима. Хвост не может вертеть собакой.
Выход нашёлся, когда вспомнили, что она собирается в командировку.
Дождавшись отъезда, материал был пущен в номер.
Он имел эффект разорвавшейся бомбы.
В день выхода газеты я случайно встретил на городской площади министра внутренних дел и первое, что он сделал, это спросил – зачем я всё это написал?
В результате ожидается чуть ли не марш протеста в Махачкалу.
Я, в свою очередь, спросил: – А что там написано неверного? По моему, не убедил.
Позже начали звонить знакомые и незнакомые уже с другим вопросом: – Как мне удалось это напечатать?
Здесь ещё следует отметить, что никаким штатным или нештатным публицистом я никогда не был, да и сейчас не являюсь.
Литература, публицистика это моё своеобразное хобби.
Буквально на следующий день (удивительная оперативность – как материалы со съезда КПСС) та же «Дагестанская правда» вышла с большой ответной статьёй на первой полосе – признак чрезвычайной важности – автором которой был почему-то литературный критик.
Однако, оценивал он вовсе не литературные достоинства моего опуса.
Не знаю, может его роль заключалась в демонстрации гласа народа, но уши обкома КПСС все же проглядывались. Иначе, с чего бы ему, едва прочтя газету, оставить все дела и броситься строчить статью, чтобы успеть сдать её в редакцию в тот же день?
Крамолу нужно было душить в самом зародыше.
Выступление его было в духе стандартов советской пропаганды о счастливой жизни братских народов и, естественно, обвинений в адрес того, кто всё это разрушает своей нехорошей публикацией. Ну и немного грязи в адрес автора. Как же без неё? Детали не помню, да и дело не в них.
Вечером того же дня ко мне домой позвонил Народный поэт Дагестана Аткай Аджаматов.
Почтенного возраста и весьма уважаемый в республике человек поблагодарил за публикацию, где, по его мнению, наконец-то сказана правда о кумыках, посоветовал не обращать внимание на ответное выступление и неожиданно (видимо, как кумык) попросил извинение за некорректность его автора. Следом звонит ещё один известный кумыкский писатель.
Он оказался однофамильцем критика и начал с того, что попросил не путать их, ну а в дальнейшем примерно то же, что и Аткай.