крушить, глушить, душить
чужую жизнь.
В проявлениях жизни
не сыскать изначальной причины,
и божественный смысл не причем
в зарожденьи моем.
Все по кругу: выходят мальки из личинок,
раскрывают бутоны объятья
и встречаются люди вдвоем.
Я еще не разучился плакать
Я еще не разучился плакать,
удивляться, верить в чудеса
и в наитоскливейшую слякоть
видеть голубые небеса.
Сквозь меня пройдя,
как через призму,
радугою блещет свет земной.
Я горжусь подобным атавизмом
Дай бог, чтоб он был
всегда со мной.
Ты – беспечно, Вечное Небо
Ты – беспечно, Вечное Небо,
оглушенное ревом мотора,
ты к тому же еще и слепо,
если смотришь на все без укора,
если, пыль человечью глотая,
ты по принципу «хата с краю»
продолжаешь взирать равнодушно
и не вспыхнешь грозой:
«ах, как душно».
Средь моря равнодушия есть остров,
к нему доплыть, увы, совсем не просто.
Там нет ни райских кущ,
ни пенья птиц.
И нет ни жаб голодных, ни мокриц.
Средь скал холодных,
глядя в неба раструб,
там ждут огнепоклонцы Зороастру.
В сердцах из немой целлюлозы
неясною каплею вдруг
живые появятся слезы,
как отзвук на Вашу игру.
Слой облаков по-весеннему тонок
Слой облаков по-весеннему тонок,
слезы дождя источает несмело;
серое утро, как гадкий утенок,
станет к обеду лебедем белым.
Что человек – пигмей в своем величьи
Что человек – пигмей в своем величьи,
иль великан в ничтожности своей?
Меж тем и этим нет, увы, различья,
коль нет границ отсчета для идей.
В гладких строчках не выразишь боль
В гладких строчках не выразишь боль –
порожденье колючей души.
Ты пожар потушить не спеши,
пусть сгорит то, что должно сгореть.
Играет солнце в белых кружевах
Играет солнце в белых кружевах
старинного Успенского собора,
и память многоликая жива,
кружит меня в своих объятьях споро
Я слышу белых звонниц благовест,
взывающих, сзывающих, зовущих,
я вижу лики русские окрест
и отсвет в них всех таинств в мире сущих.
Мы часто бесполезно обсуждаем
Мы часто бесполезно обсуждаем,
первично что: материя иль дух,
друг другу свое мненье насаждаем,
выпячивая лишь одно из двух.
Первично что: зима, весна иль лето,
наивность утра, вечера ли ум.
И невдомек: то ль мы идем по следу
проложенному некогда поэтом,
то ль сытость в мире празднует триумф.
Уму дано лишь частности понять
Уму дано лишь частности понять,
все разом может сердце лишь обнять.