Князь покраснел, отвернулся.
– Коли будет в твоем сердце то же, что в березовой роще, тогда приходи… А теперь ступай к себе.
Василиса вскочила, пулей вылетела из княжеской светлицы.
Князь поглядел на хлопнувшую дверь, выпил вина, открыл книгу и начал читать прилежно: «Бысть во граде Филумене царь именем Аггей, славен зело. Стоящу же ему в церкви во время Божественной литургии, и чтушу иерею Святое Писание людям. И егда доиде до строки, в ней же написано “Богатые обнищают, а нищие обогатеют”. Слыша же сие, царь и рек с яростию: “Ложь сие во Евангелии написано! Аз есмь царь и славен и богат зело. Како мне обнищати, а нищему обогатети и вместо меня царствовати?”»
Поморщился Василий Иванович, пошел спать, не погасив свечи.
Через малое время в спальню его вошли, свечу задули.
– Меня кормилица Акулина прислала, – услышал он воркующий голос, и теплое доброе тело легло под его одеяло, и он, не досадуя, принял добрые бабьи ласки, отданные ему жалеючи. Он и сам себя, засыпая, пожалел, ублаженный владелец рабов и рабынь.
Утром Василий Иванович придумал пойти в торговые ряды, купить Василисе перстенек, а то и ожерелье, но нежданно приехал брат Андрей Иванович. Брат, служа царевичу Ивану Ивановичу, службе своей весьма удивлялся, но был доволен.
– С утра до вечера с девками да с бабами возимся. Сначала выбираем трех пригожих девственниц, заплетаем им в волосы жемчуг и всякие камешки и в чем мать родила ведем пред очи Ивана Ивановича. Одну он берет себе, других нам отдает, а потом пробуем всех подряд, какая баба самая сладкая. Эту, сладкую, наряжают царицей, и начинается пир, покуда все под стол не повалимся.
Обнял брата Василий Иванович, к божнице подвел, сказал шепотом:
– Молодись, Андрей Иванович! Время приспело быть молодым, но молю Господа и прошу тебя нижайше – не теряй головы в гульбе. Песни возьмутся петь – пой, материться станут – матерись, Бог простит дурака. Но пуще огня берегись умных разговоров. Слушай и молчи! Царь к царевичу приставил многих своих шептунов. Иван Иванович мужает, царя страх берет…
Андрей Иванович улыбнулся, благодарно обнял и поцеловал старшего брата.
– Я, Вася, настороже. Помню, да и ты о том не забывай, – коли прогневим великого государя, ты ли, я ли – полетят пять голов.
Прослезился Василий Иванович.
– Дадим обет Господу Богу, брат: быть между собой в вечном союзе, служить корню нашему, имени нашему, ибо Шуйские мы!