Дориан же откровенно скучал. Еще в башне Мориан строго настрого
приказал ему молчать до тех пор, пока он на правах наставника не
разрешит ему вставить вопрос. Мориан же заметив на лице напарника
скуку, стал пододвигать к нему записи, и это скрасило часы
допроса.
За князем последовали его жена и сын, затем приближенные,
придворные, а после охранники, повара, кухарки и другие слуги, что
могли хоть что-то знать о происходящем в доме князя. Солнце вновь
скрылось за тучами, а немного погодя и вовсе ушло за горизонт.
Старый инквизитор поднялся и размял спину.
— Если они и врут, то весьма умело, — сказал он, растирая
поясницу. — Я много лет допрашиваю людей, и худо-бедно научился
отличать ложь от полуправды и тем более правды. Если здесь хоть
кто-то соврал, то он искренне верит, что это так и было. А значит,
Леди Цириция действительно умерла в собственной постели. И нам
ничего другого не остается, как найти ее тело и тех, кто его
похитил.
Они были в комнате вдвоем, но Дориан почти не сомневался, что их
слушают и, быть может, даже смотрят на них. По крайней мере его не
оставляло чувство беспокойства подхваченное еще в коридоре и лишь
ненадолго отпустившее его когда начался опрос. Он подошёл к
наставнику и, прикрыв жетон ладонью, положил его на стол.
— Разыграем монетку? — шепотом спросил он, глядя наставнику в
глаза.
— А давай! — усмехнулся тот в ответ. — Если уж и ворошить осиное
гнездо, так сразу.
Он вышел и через минуту вернулся с князем.
— Мне бы хотелось, чтобы здесь собрались все те, кого я
опрашивал сегодня, исключая слуг.
— Я это устрою, — кивнул князь. — А пока я вновь собираю всех,
кого вы хотите видеть, прикажу подать ужин. Вы, наверное,
проголодались за весь день. После ужина и начнем.
За столом сидели восемнадцать человек, не считая князя и
инквизиторов. Каждый из них выражал открытое недовольство тем, что
придется потрать еще несколько часов на пустые разговоры об умершей
старушке.
За окном медленно скользила луна, ее свет проникал в комнату
через неплотно закрытые шторы, рисуя на полу причудливые узоры.
Смешиваясь с дрожащим светом ламп и свечей, лунные отблески
искажали лица сидящих, превращая их то в чудовищ, то, напротив,
молодя и делая прекрасными.
Мориан разложив перед собой исписанные бумаги, снова занялся
тем, что спрашивал, наблюдая, как реагируют люди на его вопросы.
Ничего нового он не услышал, да и не рассчитывал, но то, что
скрывалось за словами, теперь, когда все собрались вместе, от него
не укрылось. Верховный глашатай нервничал сильнее, чем бы то
следовало. Граф Линере то и дело терял терпение, порываясь уйти.
Еще один граф был слишком спокоен и отвечал на вопросы, словно
заранее подготовился. Мориан играл словами, заходя с разных сторон,
и по-разному спрашивая людей об одних и тех же вещах, но ответы их
мало, чем отличались от того, что уже было записано на бумаге.
Незначительные различия инквизитор привычно игнорировал, вылавливая
в словах только саму суть. Когда же вопросы его иссякли, он
повернулся к стоящему у окна Дориану, и знаком предложил
начинать.