– Я не вижу пока нормального дома, подобающего для леди, вот и не расходую зазря нервы и энергию.
– У тебя столько кошек… Это что-то патологическое. Я думал, ты не повезёшь этот выводок в Новый Свет.
– Эти звери меня любят. А человеку тоже надо кого-то обнимать, кому-то дарить ласку, любовь, внимание.
Намёк был на то, что супруги отдалились друг от друга.
Уильям Пэнн не отставал от патетики:
– Тогда я не понимаю, почему ты до сих пор не примкнула к квакерам, ведь мы, как раз, создаём общество с повышенным вниманием к проблемам людей.
– Я пробовала любить людей – не получилось, ещё больше привязалась к животным, – ехидничала Гарриет.
– Вот, ты сама призналась, что никого, кроме своих кошек не любишь, а требуешь от меня взаимных чувств. Нас пригласили на обед к Клинджелам.
– Вот, здесь мне придётся общаться с людьми, что рангом ниже меня.
– Здесь есть Маркхэмы, скоро приедут другие лорды…
– Что-то не верится, что знать хлынет в это забытое Богом место… Сюда будут стекаться одни купцы, крестьяне, авантюристы и святоши.
В комнату вошёл сын, крепкий и полноватый парень двадцати лет. На внешность он был неказист, как некогда его отец.
– Как отдохнул на новом месте? – с улыбкой спрашивал Пэнн-старший.
– Нормально. А ты, я слышал, надумал провести многочасовой доклад на генеральной ассамблее? Не забудь начать с фразы: «Буду краток», а то все разбегутся.
Жена тоже сразу воспользовалась моментом высказать Пэнну своё мнение:
– Не надо пытаться возвыситься над повседневностью жизни. Ты короновал себя на принятие глобальных решений.
– Главный наш вдохновитель и новатор – Фокс, – отвёл от себя «огонь» глава семьи.
Гарриет отмахнулась от мужа, и вдруг побледнела и сползла на бок. Сын и муж подбежали к ней.
– На корабле она тоже падала в обмороки? – узнавал Уильям у Патрика.
– Нет.
– Здесь она, видимо, опять возобновила свои эксперименты с клизмами. Какой болван внушил ей, что вода не причиняет вреда? Зачем ей худеть? Лучше б меньше ела.
В большом зале скамьи, у которых ряды возвышались несколькими ярусами, поставили напротив друг друга. По одну сторону сели женщины в белых чепцах и белых покрывалах, накинутых на плечи. Их платья пестрели разными раскрасками. Мужчины уселись напротив, их наряды тоже были живописны и разнообразны, у всех голову покрывали шляпы.