– Сейчас не об этом, Андрей Николаевич, – не дал казаку ответить Боровский.
– А о справедливости, – сказал Глебов и достал из брюк портсигар. – Не знаю, золотой или нет, но австрийский, трофейный. Положите сюда вашу цигарку, Андрей Николаевич.
Сотник с неохотой повиновался. Глебов захлопнул портсигар и протянул его мужику:
– Вас устроит это за петуха, любезнейший? Или вы будете настаивать на казни прапорщика?
– Казнить за птицу? Девку? Да Бог с вами, ваше благородие. И этой штуки мне вашей не надо. Даром берите.
– Нет, даром нельзя. Главнокомандующий запрещает. Так что? Берёте?
– Беру. Куда деваться? Может, обменяю эту штуку на петуха. Хотя и сомнительно. Петух в хозяйстве нужен.
– Так он же яйца не несёт? – удивилась Софья. – В хозяйстве не очень что б очень нужен.
Все заулыбались, а Боровский спросил:
– Вы поэтому и взяли петуха, Софья Николаевна, что он не несётся?
– Да.
– Так, барышня, – развёл руками мужик, – без петуха по весне цыпляток не будет.
Баронесса покраснела.
– Ничего, – зло сказал сотник Абрамов – надо будет, сам своих курей потопчешь.
Баронесса покраснела ещё больше.
– Давайте без пошлости, сотник, – одёрнул казака Глебов и мужику, – и так, покупка состоялась?
– Да, – с неохотой сказал мужик и взял портсигар.
– Тогда пишите расписку, что за петуха заплачено сполна и претензий не имеете.
– Что не имею?
– Ну, что ты всем доволен.
– Да не всем я доволен. Петуха-то нет.
– Так обменяешь на портсигар, – возмутился Абрамов, – за него ты трёх петухов получишь. Пиши расписку, а не то я тебя шашкой полосну.
– Это вы можете, – недовольно пробурчал мужик и сверкнул злобным взглядом, – чего доброго, а это можете.
– Дайте ему бумагу, Александр Александрович – сказ Глебов.
Мужику дали бумагу и химический карандаш, он сел за стол и, слюнявя грифель, очень медленно с трудом написал расписку печатными буквами.
– Вот и славно, – сказал Боровский, прочитав бумагу, – можете быть свободны.
Мужик, что-то ворча под нос удалился.
– Но господа, – сказал Боровский, – у нас тут суд чести, а не торговля петухами. Прапорщика мы обязаны наказать и доложить о выполнении главнокомандующему армии.
– Но не повесим же мы её, в самом деле, генерал? – сказал полковник Зимин.
Он положил ногу на ногу и качал правой ногой, полуоторванный каблук хлопал по подошве сапога.