Алина звонко рассмеялась:
– Сашка очень хвалил. Так ты есть будешь?
– Ну, давай…
Она отвернулась к плите, взяла с полки тарелку и, немного подумав, произнесла:
– Знаешь, мне очень понравился… этот мальчик…
– Здорово, – ответил Павел, – Он отличный парень!
– Нет, не в этом дело, – сказала она, ставя перед мужем тарелку, – Я его хочу!
– Чего? – не понял мужчина.
– Я хочу его… усыновить!
– Но у него уже есть мать, – сказал Павел, отправляя ложку в рот.
– Да, – ответила она, поджав губы, – Алкашка…, так он выразился. Не думаю, что с ней возникнут проблемы…
– Хочешь отнять у нее ребенка?
– Хочу, Паш, – ответила она серьезно, садясь напротив, – Очень!
– Что-то мне не кажется, что это хорошая идея, – произнес он медленно, – Его сестре это точно не понравится…
– И что она сделает? Расплачется? – зло улыбнулась Алина.
А Павел, уловив в тоне жены привычную уже жесткость, отложил в сторону ложку и уставился на собственные руки. Мысли в голове неслись со скоростью света, просчитывая варианты дальнейшего развития события. И при любом раскладе, Женька ускользала из его рук.
Два года в пьяном тумане пролетели, как один миг. Ни боли, ни страха, ни мыслей, только спокойная спасительная тьма. И сквозь эту тьму, словно через белый шум, иногда прорывались какие-то лица и голоса.
Иногда она видела дочь, иногда сына. Они что-то говорили ей, она что-то отвечала им…. Но, что? Это было не важно. Кажется, ее иногда кормили, словно рыбку в аквариуме, или морскую свинку. Но кто и зачем? Это тоже растворилось на дне бутылки.
Как она оказалась здесь, в этой бесконечной мгле, и почему, она тоже уже не могла вспомнить. Не могла она и придумать причины, чтобы выйти из сумрака и, открыв глаза, посмотреть вокруг. А если такая причина и находилась, она тут же забывала о ней, и продолжала свой путь по реке Забвения в страну Никуда.
– Я ухожу, – сказало очередное видение, и добавило, – Мама…
– Ты кто? – спросила она и тут же забыла о нем.
– Я – это ты, твой сын, твоя дочь, твоя кровь…
– Моя кровь, – повторила она отстраненно, опустила голову, пытаясь понять, о чем говорит это смутно-знакомое лицо.
Под ногами, вокруг, насколько хватало взгляда, была вода, море, океан слез. Она просто знала, что это слезы. Ее слезы. Слезы ее детей. А она, словно Иисус на воде, стояла на бескрайней глади босыми ногами и испугано смотрела вокруг.