40 рассказов для мальчишек и девчонок - страница 4

– Одухотворённый молодой человек, – похвалила соседка. – Не то что мой Юрка. Он уже смычок сломал.

«Вот какой Юрка молодец», – подумал я, но промолчал.

– Представь, – сказала мама соседке. – Вы сидите дома, майский вечер, тишина, вы открыли окна и слышите, как у нас играют полонез Огинского.

– Ой, – сказала соседка и ушла.

В музыкальной школе проверили мой музыкальный слух. Женщина в белой кофточке села за рояль и нажала белую клавишу.

– Пропой эту ноту.

– А как она называется? – поинтересовался я.

– Это нота «до» первой октавы.

Я пропел: «Дооооооо».

Женщина поморщилась.

– Теперь попробуй эту.

И нажала на чёрную клавишу.

– Это ре-диез первой октавы, – ответила она на мой немой вопрос.

Я попробовал спеть «Рееее-диееез», но у меня получилось очень неважно.

– На чёрные петь не буду, – заявил я. – Только на белые.

– Больше не надо, мне всё ясно, – сказала женщина и обратилась к маме:

– Музыкальный слух ещё не развит. На скрипке у него не получится.

– Он на пианино, – растерянно сказала мама.

– На фортепьяно, – уточнила женщина. – На фортепьяно сколько угодно.

Так начались мои занятия в музыкальной школе.

Первые трудности появились на уроках нотной грамоты. Самое сложным для меня было нарисовать скрипичный ключ. Однако через неделю я это освоил, и трудности переместились на уроки игры на рояле. Мою учительницу звали Ревекка Семёновна. Она была седая, носила застёгнутые наглухо платья и учила меня держать руки прямо.

– Не сгибай запястья, – говорила она каждые три минуты. – И не лупи так по клавишам. Рояль ты не сломаешь, ты сломаешь мне голову.

Она выдерживала со мной минут пятнадцать, потом уходила курить в коридор.

– У меня нервы ни к чёрту, – говорила она маме. – Пора на пенсию, но кто, кроме меня, научит его правильно держать руки на клавишах.

– Представь, что ты касаешься крыльев бабочки, – говорила она мне.

Я представлял и очень жалел несчастных бабочек.

Прошли годы. Мамина мечта исполнилась. В один майский вечер я открыл окна и сбацал полонез Огинского. Красиво так, громко. Потом сел учить «К Элизе» Бетховена.

– Это Бетховен в Вене написал, – сказала мама. – Вена – очень музыкальный город. Там наш дедушка побывал. Он туда на танке приехал.

Ревекка Семёновна захотела, чтобы я самостоятельно выучил «К Элизе» во время летних каникул.

– У моей головы есть предел, – сказала она. – Я не могу два месяца слушать, как такую нежнейшую музыку играют на барабане.