– Я что хочу сказать, – гнул своё капитан, которого не так-то
просто было сбить с толку. – Вам здесь ровным счётом нечего делать.
Но вы здесь. А тот, кто стрелял, сделал это столь аккуратно, что
кровь жертвы даже не попала на вас. Как будто ему нарочно
посоветовали выбрать именно такое направление выстрела.
– У вас богатое воображение, капитан. Именно как не любитель
русской интерпретации Дюканжа, я и сидел в буфете. Заметьте, нас
здесь много таких нелюбителей собралось. Театр, это ведь не только
представление. Это особая атмосфера, капитан, понятная впрочем
только заядлым театралам.
– Правда? Особая атмосфера? Но даже если и так, то ваша персона
выделяется среди прочих.
– С чего бы это?
– Вы знаете, что находитесь под негласным надзором тайной
полиции? Ваши подвиги в Америке и Европе в своё время наделали
много шуму.
– Какой же он к бесам негласный, когда это известно всякому.
– Мне плевать на политику. Охрана короны не ловит мышей, но это
их дело. Однако вы слишком часто попадаете в поле зрение и
криминальной полиции. А потому в любом происшествии, где только
мелькнёт ваша фамилия, вы неизменно возглавите список
подозреваемых.
В это время со стороны зрительного зала послышались
аплодисменты, овации, а по лестнице затопали сапоги. В буфете
появился полицейский наряд. Алтуфьев раздал указания, и началась
рутина допросов. Однако сам капитан остался за столиком
Светлова.
– Оружие у вас при себе? – спросил он.
– Конечно.
– Позволите взглянуть?
– Ради бога.
Светлов вытащил из кармана револьвер. Алтуфьев понюхал ствол, и
словно не доверяя одному только обонянию, засунул внутрь мизинец.
Палец вернулся слегка испачканный смазкой, Алтуфьев невозмутимо
вытер его салфеткой.
– Не стрелял со вчерашнего дня, – усмехнулся Светлов. – Тем
более сложно представить, будто я успел забежать бедняге за спину,
выстрелить и вернуться назад.
– Мы проверим оружие у всех присутствующих, – заверил
капитан.
– Боюсь, что искомый ствол окажется не у них.
***
Выйдя на набережную Обводного канала и пройдя по ней некоторое
время, Светлов вытащил из кармана салфетку. Она стала единственным
его трофеем и возможно превратится в путеводную ниточку. Покойник
мог оставить адресок или какое-нибудь иное указание. Он мог,
например, предчувствуя опасность подстраховаться, или собирался
назначить встречу в более спокойном месте и записал адрес заранее,
не желая произносить его вслух.