Обстоятельства не давали Мирону покоя. Он присел на край кровати. Потирая лицо, а затем запястье, на котором был кожаный браслет с изображением родового древа. Основной его жизненный принцип и внутренняя сила – это его семья. Он сложил ладони, превознося благодарность Богу, и приложил их к лицу, не переставая думать о своих детях и жене.
Нехотя встал, размял спину, оделся и вышел в свою обитель, в свой храм. Не зря есть выражение: «Кузнец – всем ремеслам отец». Огонь – это магическая, космическая субстанция, он живой. Сочетание огня и сплавов металла сравнимо с чем-то божественным, неземным. Кузнец разговаривает с металлом. Соединяется с ним, одухотворяет свое изделие.
Оказавшись у «алтаря» – наковальни, Мирон смотрел на нее. Будто на что-то живое, не зря верхняя часть наковальни называется «лицом». Каждый кузнец с особым трепетом относится к поверхности «лица». И тогда она ответит взаимностью. Помогая сделать каждую ковку произведением искусства и красоты.
– Чем больше всматриваешься в зеркало, тем вероятнее там увидеть незнакомца, – крайне неожиданно прозвучала фраза вошедшей в мастерскую жены Мирославы. – Что случилось, родной мой? О чём задумался? Что вновь беспокоит твою душу? – она по-матерински подошла и обняла со спины, прижала и прижалась.
Мирон не знал, что ей ответить. Переживания роились в его душе.
Спустя пару минут лечебных объятий, Мирон, конечно же, всё рассказал жене. Но ее реакция была предсказуема:
– Если чувствуешь, что должен – значит делай! Раздумья могут привести к сомнениям, а это в свою очередь – к поспешным и заведомо неправильным решениям. Мы же будем молиться за тебя, – с этими словами Мирослава покинула кузнечную мастерскую.
Мирон погасил свет и зажег старую керосиновую лампу. Она сильно коптила, источая зловонный запах. Как ни странно, именно это распад горения ему нравился, он ощущал себя в роли шамана-ведуна, который мог общаться с духами и повелевать стихией. Он держал в руках игровую доску «Девять пляшущих мужчин», ставшую для него особым тотемом. Культ, которому могут поклоняться народы. Внутренний голос внемлил. Он пытался найти истину. Керосин, выгорая, стимулировал, отправлял в подсознательные тайники памяти. Он представил себя скандинавским воином или богатым предпринимателем, плывущим через полмира к берегам Киевской Руси. Торговцы привезли эту странную игру. «Первые ее обладатели, которые впоследствии и нарекли ее «мельницей», видимо, вложили в предмет свой сакральный смысл, иначе зачем нужно было отходить от общепринятого называния?» – томно размышлял Мирон.