– Я служу ей, как могу, – раздраженно сказал он.
Она заметила саркастично:
– Да. Каждый день с утра до полудня.
– И этого мало?! – наигранно возмутился он.
– Литература – как женщина. Ей не нужен слуга, ей нужен страстный любовник.
Он сказал мрачно:
– Невозможно быть влюблённым во что-то много лет.
Она сказала тихо:
– Пей кофе, он давно остыл.
– Как и я, – сказал он с горечью и взял чашку.
Анна ласково провела ладонью по его смоляным, с легкой проседью, волосам:
– Мишенька…
Он же, отпив из чашки, сказал холодно:
– Давай заведём собаку, ты будешь жалеть её, а не меня.
– Лучше заведём ребёнка, – сказала она, вопросительно глядя на него.
Он же, не поднимая головы, ответствовал:
– Боишься, что я тебя брошу?
Анна резко развернулась и пошла в дом, бросила на ходу:
– Ненавижу тебя.
– А это… сколько угодно… – сказал он ее обтянутой зеленым в белый горошек шелком спине, отставил пустую чашку и снова уткнулся в текст:
– Так…
Анна обернулась на миг, бросила взгляд на его темную макушку, глаза ее блестели от слёз. Она отодвинула цветную занавеску, закрывающую вход в дом и скрылась за ней.
Поезд мчался к морю. Игорь, молодой мужчина, худой, нервного типа, в мешковатом коричневом твидовом пиджаке в крупную елку, стоял в коридоре и задумчиво глядел в окно – там всё бежали и полосатили утренний солнечный свет сосны с розоватыми, цвета старинного золота стволами и темными ветками.
Наконец Игорь повернулся к попутчице-студентке и закончил свой рассказ:
– Без всяких объяснений – она исчезла, и всё.
Студентка поправила очки и сказала деловито:
– Отправьтесь к ней и поговорите.
Игорь пожал твидовыми плечами:
– Я ничего о ней не знаю – ни адреса, ни даже фамилии.
Серьезная девушка удивилась:
– Но вы же встречались… кажется, два месяца?
Игорь кивнул и сказал:
– Анна ничего не хотела о себе рассказывать. А я не настаивал. – И он снова уставился в окно.
– Игорь… – нерешительно обратилась к нему девушка. – Она, может быть, замужем?
Он, не поворачиваясь, кивнул:
– Угу. Я не говорил?
Молодые люди не видели, что дверь соседнего купе была приоткрыта и весь их разговор хмуро слушал сидящий на лавке седой худощавый мужчина лет 60, энергичный, с ясными, живыми глазами.
Михаил оторвался от машинки, раскинул руки, потянулся, покрутил кистями, несколько раз расправил и согнул пальцы. Из дома вышла Анна, в бежевом выходном платье. Приостановилась у перил и сказала недовольно: