– Десять минут на водопой и отдых, Павловский! Десять минут! Объявите им их задачу, сроки и условия! Окружите всю дамбу охраной. Да! И не стреляйте вы пленных просто так – это имущество Рейха, они все находятся на учете!
Павловский, сухой коренастый полицай средних лет, гладко выбритый, с серого землистого цвета лицом, устало взойдя на небольшой холмик, вытер мокрую шею черной пилоткой, воткнул ее за ремень и заорал неожиданно густым низким басом:
– Колонна, слушай мою команду! Стой! Садись! Объявляется десять минут отдыха и…водопой! Перед вами дамба, разрушенная большевиками! Но она нужна победоносным танковым дивизиям Вермахта для дальнейшего продвижения их …к Кавказу! У вас чуть больше суток времени, к завтрашнему вечеру эта дамба должна быть восстановлена! И для вас это будет означать хороший обед, отдых и просто, жизнь! В противном случае всех вас ожидает расстрел! Я понятно говорю?.. Через десять минут по моей команде – разобрать лопаты, носилки и работать! Хорошо работать, скоты! При приближении к охране на десять шагов, они стреляют без предупреждения!
Будяк, зачерпнув котелком воды, степенно, жмурясь, с нескрываемым наслаждением, отпил несколько глубоких глотков, крякнул, чуть усмехнувшись, и передал котелок лейтенанту. И пока тот пил, он, поглядывая в сторону охраны, негромко проговорил:
– Вы бы, товарищ лейтенант, спороли и петлицы, от греха…Наши-то не сдадут, а вдруг подкинут какое пополнение…Так оно спокойней будет.
Тот бережно передал котелок Гордиенко, примостившемуся тут же, вытер рукавом потрескавшиеся губы и почерневшими заскорузлыми пальцами ловко поотдирал с воротника своей гимнастерки красно-рыжие петлицы, незаметно забросив их в камыши. Будяк, тем временем уже, с чуть заметной улыбкой наблюдая, как Гордиенко через силу, без особой охоты, цедит теплую, и от того противную прибрежную водицу, пробормотал себе в густые рыжеватые усы:
– Ишь ты…, гляди, вода ему не такая! Вот нас в прошлом годе как загнал фриц в окружение под Киевом, и наткнулись мы, пятьсот с лишком голодных мужиков, в потемках на кобылу дохлую, уже с душком! Во-от. Комиссар полка строго всем запретил даже глядеть – то в ту сторону! Так, вроде, и не брал никто… Да только как полк прошел, так от той кобылы ребра голые одни только и остались! Он как. – И, повернувшись к лейтенанту, протянул руку: