– Па! – произносит она. – А когда мама вернется к нам?
Я закашливаюсь, подавившись слюной.
– Кхе-кхе… Что, малыш? Кхе-кхе… А почему ты спрашиваешь?
– Ну знаешь… Просто Тина сказала, что у нее мама тоже уходила надолго, но потом вернулась! Оказалось, что она просто работала в другом городе! Я вот и подумала… Наша мама тоже работает в другом городе? А?
Она поднимает свои черненькие реснички и глядит с надеждой, надув розовые губки.
–Ээээээммм… Слушай… Хм…
Зажегся зеленый, но мы так и стоим, не решаясь перейти дорогу. Кругом много таких же семейных пар, как и наша… Только более полных… Дополненных некоторыми деталями. Мы стоим, и я не знаю, что ответить малютке. Наконец, почесав пару раз макушку так, что она начинает чесаться еще сильнее из-за нервов, я говорю:
– Нет, ромашка… Наша мама к нам не вернется…
И добавляю чуть погодя, пытаясь улыбнуться:
– Прости.
У Сью глаза на мокром месте, губки задрожали.
– Но… но почему, па?
– Слушай… – я встаю перед ней на колени, не боясь испачкать брюки.
– Послушай… родная.. Наша мама, она умерла… и… и уже не вернется.
– Умерла?
Я помню, как говорил с ней об этом год назад, но, видимо, она все же не поняла всего. Или не способна была понять в полной мере. И вот сейчас опять. Чувствую, как колет сердце, как начинает знобить.
– Как умирают кошечки, да? – спрашивает Сью.
– Да, милая… Как умирают кошечки… – соглашаюсь с ней, не находя другого подходящего варианта.
– Но… но Тина говорила, что кошечки тоже возвращаются. Если их очень хорошо позвать, то они вернутся! В виде котят!
Она не плачет, хотя еще чуть, и я готов спорить, что в зоопарк мы уже не пойдем.
– Это… это не так, светик… Кошечки… они…
– Не правда! Почему ты врешь? Ты врешь! Тина сказала!..
Она топает своими крохотными ножками по тротуару. Бьет по нему сандаликами.
– Сюзи… успокойся.
Пытаюсь обнять её, но она отталкивает. «Глупая Тина… чтоб её…» – думаю я.
– Почему, почему мама не появляется? Ведь я так хочу её увидеть! Папа! Ну почему? А?
Она плачет, и я не знаю, как её успокоить. Фруктовый лед тяжело капает на асфальт, оставляя на нем кислые, зеленоватые капли. И оставляя их заодно в моей душе. Такие липкие, холодные, противного цвета. Люди вокруг смотрят на нас, о чем они думают? Я еле сдерживаюсь сам, твердя про себя: «Крепись. Вдох – выдох…»