В своих скитаниях как одна, так и далее со «свитой» Яда давно лишилась иллюзий о благодетелях в магическом мире. А, значит, приходилось брать самой то, что они имели.
Магические книги. Их толковать приходилось самой, а заодно и записывать. Грамоте обучалась как могла. Всё поверхностно, но на грани такой интуиции, какой природа одарит не каждого.
Не испито это зелье ею. Но мир магии открывает путь к бессмертию разными путями, и Яда избрала свой. Она путешествовала в мир смерти. Знала вход и выход. В мире живых – спящая, но за гранью жизни. Позже это называть будут по-разному, и простому человеку, впавшему в это состояние, выбраться ой как непросто. Но, возвращаясь в мир живых, её тело продолжало жить, хотя и не заживало.
Что не так с зельем? Что произошло с Охотником? Или у человека есть и человечья сущность, и, даруя ему бессмертие, зелье сути изменить не может? А кто она сама, коль выпьет его? Ведьма-самоучка, недочеловек или всё же человек. Оттолкнул мир людской, не принял мир магический, а жизнь её не познакомила со своей подругой Удачей.
Её уродство – расплата за наивность. Некогда в странствиях столкнулась с ведьмой молодой и прекрасной, которая светилась добротой и заботой. За небольшую услугу, присмотр за хозяйством в доме, она обещала исцелить. А на деле, оказалось, крала её молодость. Одним кремом натирались обе, но одна молодела, вторая старела. Выбросив использованное тело, надеялась та, что Яда долго не протянет в лесу. Но Ядвига жила лесом с рождения, а потому и выжить, и отомстить сумела.
Она тряхнула головой, пытаясь выгнать мысли прочь. Вся её сила и удача в ней самой, потому и жива.
Волк и Ворон её свита. Любили? Возможно. Боялись? Навряд ли. Воспринимали её как должно. Видя, как она бредёт по этому миру, сквозь него пробиваясь, каждый из них хотел, чтобы она была счастлива, но помочь ей был не в силах. Вот и оберегали её, как могли, сопровождая и предупреждая о врагах, которых она вольно или невольно сама создавала благими ли делами иль в гневе. Они были её единственной семьёй. А хотелось большего. Семьи, детей. А суждено ли? Своих детей Яда не могла иметь, слишком страшен и безобразен её лик. Чужой чужим и остался. Из века в век, через дни, прошедшие до наших времён настоящих, аукаются поступки былых лет. Так произошло и с первой названной дочерью.