– На Млечной? – Грач повторил, ему понравилось это слово. – На Млечной.
– По-вашему, река – Молочная, по-нашему, Млечная. А я – Млейша.
Русалка улыбалась, её глаза блестели как капельки росы.
– Правда? А я – Грач…
– Грач? – она удивилась. – Это, кажется, птица. Ваша, человеческая. Ты – оборотень?
– Нет, это лишь прозвище, – Грач с облегчением рассмеялся и, стараясь не испугать русалку, слез с коня прямо на мокрый песок. – Прозвище, – он повторил. – Зовут по-другому, но… это теперь не важно.
– Ты на коне, как человек, но ты, кажется, не совсем человек. Да?
– Почему это? – Грач удивился, но вспомнил про чернявые свои волосы и провёл по ним рукой. – Поэтому, да?
– Человек же всегда рыжий, – заметила, оправдываясь, русалка. – Редко-редко тёмно-каштановый или жёлтый, как солома. Фу, я не люблю запах соломы! Он слишком ваш, человеческий.
– Это у мамы были чёрные волосы, – объяснил Грач. – Она была птица-вила.
– Птица? Ух ты, я никогда не видела, как оборачиваются в птиц. Так ты умеешь летать?
– Нет! – Грач замотал головой. – Хотя из дома-то улетел далеко.
– М-м, – русалка приняла к сведению и внимательно оглядела коня и конскую сбрую. – В кого ты тогда оборачиваешься – в коня, что ли? Или в серого волка?
– Ни в кого, о чём ты! – Грач опешил.
– Но ведь ты – оборотень! – она широко раскрыла глаза. – Разве нет?
– Ну… в некотором смысле, – Грач замялся, «оборотнем» зовут человека в той мере, в какой он сам зовёт остальной Род Людской «нечистью». – А что, где-то рядом есть ваш посёлок? – он не нашёлся, что ей ответить.
– Да, рядом. Только подальше. А ты туда едешь?
– Туда и ещё дальше… Хочешь, тебя подвезу, Млейша? Садись!
– Нет! – Млейша отступила на шаг. – Я коня боюсь. Да и конь меня не примет. Мне по воде быстрее, речка меня любит, – она скользнула по мокрому песку, оттолкнулась босой ногой и без всплеска нырнула. Из реки высунулась, махнула над головой рукой, словно позвала догонять.
Грач помахал ей в ответ.
«Посёлок, значит. Но чуть подальше», – он поторопил Сиверко, подогнал его. Захотелось обогнать, опередить русалку.
Деревья подходили к самой воде. Отсюда они закрывали обзор всаднику, и что лежало впереди – не понятно. Внезапно деревья словно отбежали от берега на сотню шагов, и открылся посёлок. Сиверко опять застыл на его краю, не переступая незримую межу. Домишки тут и там рассыпались по бережку. Не домишки, а так – землянки из травы да хижины из тонких брёвнышек. Крыши покрыты травой – исключительно зелёной и свежей, русалки не переносят, когда пахнет соломой.