Донёсся смех и шлепки мокрого белья по воде. Русалки мыли в реке льняные холсты.
– Ах, какой молодой человек к нам едет, – старательно не спеша, повернула голову одна, самая юная.
Русалки прыснули в ладони. Грач тихонько запустил пальцы в гриву жеребчику и прошептал:
– Ты подойди к ним, Сиверко, но только вежливо. Не напугай их.
Сиверко с трудом переступил с ноги на ногу.
– А конёк-то под ним – загляденье!
– Не разберёшь сразу-то, кто из двоих краше!
Русалки, щебеча, обступили его, не дали спешиться. Все они ловкие, вёрткие, так и вьются около него. На простых девушек чем-то непохожи. Лица, что ль, тоньше, кожа светлее? Волосы у них тёмные, как у него самого, но влажные и чаще всего длинные. А одеты как Млейша, в сарафаны-рубашки – то жёлтые, то зелёные, то белые и расшитые листьями с кувшинками. Вот – окружили приезжего, хихикают, разглядывают с головы до ног. Точнее сказать – с головы всадника до конских ног разглядывают.
«Вот же, чем они не похожи на простых девушек, – понял Грач. – Взглядами». – Взгляд у русалки своеобразный, без полутонов – либо чувственный, почти шальной, либо отстраненный, загадочно затуманенный.
– Ой, здравствуйте, красавицы, – Грач, всё-таки, спешился, с удивлением про себя отмечая, что не робеет и не тушуется от их внимания.
Знакомая русалка Млейша стояла здесь же, недалеко, и, чуть улыбаясь, расчёсывала гребнем мокрые волосы.
– Надо же какой – человек, а черноволосенький, – заигрывая, пропела другая русалка, совсем юная, почти подросток, лет будто бы тринадцати-четырнадцати, но с невероятно длинными, много ниже поясницы, ровными волосами. – А далеко такой человек едет?
– Едет, пока не остановят, – Грач отшутился. – Вот, гляжу, уже остановили!
– Как такого не остановить! – захихикали, перебивая друг дружку, русалки. – Один зверь-то у тебя вон, какой красавчик. Как зовут зверя?
– Это не зверь, а конь, – Грач покровительственно глянул на жеребчика, – а зовут Сиверко!
– Сиверко! В кого же он такой пёстренький? – подначивали русалки, но не решались подойти к коню и держались шагах в двух или трёх.
– Неужто не знаете? – Грач усмехнулся. – В Сивку-Бурку вещую Каурку.
Девчонки тоненько и старательно засмеялись – сказка про Сивку была человеческой, наверное, они её не слышали.
– А когда он превратится, то какой будет? – настаивали. – Чёрненький или беленький? Мне беленькие нравятся.