– Где, ты говорил, твои выселки? – голос его дрожал, как от возбуждения.
– На том конце, – Грач показал, – за Навьим лесом.
– Это наш лес, – неожиданно отрезал Злат. – Последняя навия издохла здесь полвека назад, – он дал коню шпоры и с улюлюканьем понёсся по просеке. – И-и-эх, сколько лет, сколько зим, родное Плоскогорье!
Всадники полетели за ним. Снег взвился стеной из-под шести десятков копыт, а запорошивший просеку наст повис туманно-белым облаком и укрыл цветущие берёзы.
За лесом у хуторского плетня всадники сдержали коней и спешились. Златовид поверх изгороди разглядывал хутор.
– Так… Образчик плоскогорского хозяйства?
Грач так и не понял. Кажется, Злат похвалил его хутор. Грач, придерживая ворота, пропустил всадников с лошадьми на двор. Злат продолжал оглядывать сруб и пристройки.
– Цветославка! – Златовид позвал. – Баньку бы людям с дороги. Есть у тебя? А то устали бойцы, грязью заросли, хуже упырей болотных.
Всадники развьючивали лошадей, тугие тюки шуршали и позвякивали.
– Баня-то есть, – Грач не спешил, – и места в доме хватит. У меня только конюшня мала.
– У тебя есть кони? – Злат встрепенулся.
– Жеребчик один, четырехлеток.
– М-гм, хочу посмотреть!
Грач кивком показал, где стойло Сиверко, а сам остался присматривать за дружинничками. Они не коневоды – это видно уже по тому, как они обращаются с лошадьми. Не вываживают после бега, не дают остыть. Сразу на ветру взялись расседлывать да развьючивать. Так и застудить коня недолго. Вьюки им важнее.
– Хозяин, эй, – русоволосый красавчик, один из тех, что испытывали его на нечистоту, поблёскивал шитой золотом перевязью поверх старой кольчуги. – Лошадей куда девать?
А кольца-то кольчуги помяты да кое-где раздроблены, особенно по плечам и на боку, точно седока крюком тащили с седла да били палицей…
– Три встанут в конюшню, – определил Грач. – А другие – извини! – в мастерскую или в баню, когда остынет…
Красавчик приблизился.
– Верига, – назвался он, не подавая руки и держа их на поясе.
– Цветослав, – он холодно ответил. – Для посторонних – Грач.
– М-гм, – Верига отошёл к вьюкам.
Пока Злат далеко, за старшего оставался другой – рыжебородый. Тот лично осматривал каждый вьюк. Сам и решал, куда и что заносить. Грач подошёл ближе. В непромокаемой грубой рогоже были завёрнуты отрезы тонкого шелка и атласа, конская сбруя с серебряными заклепками и разные безделушки: зеркальца, шкатулки, нитки бус. Вещи второпях проносили мимо и складывали в сенях вдали от чужих глаз. Два дружинничка тревожно поглядывали на просеку и на дорогу.