Моя жизнь в красно-белом - страница 5

Детские сны о том самом Эльзасе, где я всегда чувствую себя дома и где сформировался мой характер. Те сны, в которых я слышу только эльзасскую речь. Те сны, которые уносят меня туда, где все началось.

Я всегда ощущал силу своих желаний, но не понимал, где источник этой силы. А он вне всяких сомнений, находится в той эльзасской деревне, где я вырос – в Дюттленхайме, в нескольких километрах от Страсбурга. Сегодня этой деревни уже не существует: прошли годы, и все преобразилось. Я сын другого века, другой эпохи. Знакомые улицы, на которых я впервые сыграл в футбол, воспитавшие меня люди, среди которых я вырос, футбольные поля, где принимал соперников наш клуб, дух, царивший в этих местах, образ взросления детей – изменилось все. Это была деревня земледельцев, где королевой была лошадь. И стояли три кузницы. Сегодня ничего этого нет.

Я родом из той деревни, которая ощущала себя островом. И то, каким я стал: игроком, тренером, человеком, думающим только о футболе, – все обусловлено духом тех мест, выковано моими односельчанами.

В то время моя деревня, как и другие подобные ей, была замкнута в себе и подчинялась религии. Люди знакомились и обращались друг к другу по фамилии. А мы были «Метцами». Жизнь проходила на крохотном пятачке между бистро, школой, церковью, мэрией, лавками и стадионом в двух километрах от вокзала, куда никто и никогда не ходил: зачем покидать остров, мир, основанный на взаимопомощи? Вокруг деревни были поля, где я проводил много времени, особенно по выходным и в каникулы. Там я научился пахать, доить коров, как это делали мои деды и друзья моих родителей. В этом крестьянском мире почиталась и ценилась физическая сила. Все мужчины, которых я знал, работали на земле и жили этим трудом. Я их обожал. Разумеется, люди жили скудно. Основу сельского хозяйства составляли табак, пшеница, рожь, свекла и картофель. Наше сельское хозяйство не знало трактора. Первый трактор появился в деревне, когда мне было 14 лет, в 1963 году. Мы рассчитывали лишь на мускульную силу людей и лошадей. У моего деда по отцовской линии была одна лошадь. Обладание двумя лошадьми уже считалось признаком достатка.

Жители деревни были суровы, молчаливы, по воскресеньям они ходили в церковь, а когда могли, то заглядывали в бистро. По достижении мальчиком того возраста, когда он мог уже уйти из школы и пойти работать на завод или в поля, ему дарили сигарету и часы как атрибуты взрослого мужчины. Горизонт жителей не простирался дальше деревни. Здесь завязывались дружба и романы, здесь они работали, здесь росли их дети.