Я с улыбкой прикрыл дверь её палаты и вышел на веранду, доставая сигарету из пачки. Сейчас я курил один, Инна, скорее всего, спала или читала. Я задумался о той девушке, чьи письма сегодня нашёл в подвале. Кому она писала? О чём она писала? Кем она была? И почему находилась в психлечебнице?..
Мне бы очень хотелось поговорить с ней, понять её душу, найти к ней подход.
Все мы безутешны в своём одиночестве. А самые одинокие пишут письма.
На моей практике был пациент, который свою душу мог доверить только себе. Но ему хотелось кому-то рассказать о своих переживаниях. Он писал письма – себе. И сам отвечал. И был счастлив. Имел ли кто-нибудь право разрушать его счастье? Я только попросил его позволения читать письма. Он вполне осознанно ответил: “Читай, док. Только чтобы я об этом не знал”. Позже он уже писал письма не себе, а мне. А ещё спустя некоторое время смог со мной поговорить.
Одиночество – это тоже болезненное состояние души. Всегда должен быть кто-то рядом. И тем более, когда хочется побыть одному. Человек никогда не может быть один – с ним всегда его мысли, внутренний голос, его страхи и его боль. Мы, люди, не умеем быть одинокими, не умеем отказываться от мыслей и не думать ни о чём и ни о ком.
Я не одинок. Я не один. А сейчас я думал о девушке, чьи письма хотел бы прочесть.
Глава 2. Пусть сердцу вечно снится май
Я докурил и вернулся в свой кабинет. У меня была возможность вздремнуть пару часиков до прихода начальника. И Алевтины. И я воспользовался этой возможностью, устроившись в своём кресле, быстро задремал.
– С добрым утром, – кто-то недружелюбно вывел меня из состояния сна.
Я быстро выпрямился в кресле. Напротив сидела моя сердитая девушка. Это всё же лучше, чем сердитый начальник.
– Езжай домой. Высыпайся, – парировала Алевтина, обиженно сложив руки на груди.
– Аля, даже психиатру не дано читать мысли людей. Что случилось? Почему ты с утра не в духе? – Я зевнул, растирая лицо ладонями, чтобы окончательно пробудиться.
– Ничего, – недовольно фыркнула она и ушла к двери.
– А сразу так и не скажешь.
Алевтина замерла, схватившись за ручку двери, а потом резко развернулась и вернулась к столу.
– Где ты порвал халат? – Она смотрела прямо мне в глаза, опять сердито сложив руки на груди.
– Дверью подвала зажал, – повёл бровью я. Почти уверен, что не это являлось причиной её утренней злости.